Название: Билли

Категории: слэш

Фэндом: Шерлок Холмс

Герои: Шерлок Холмс/Билли

Рейтинг: NC–17

Содержание: Ох уж эти мальчики-посыльные...

Предупреждение: Жизнь вообще неприятная штука.

Дисклаймер: Эти герои не приносят мне дохода. Безумство поведения героев – на моей совести.

Сэмми учил меня как надо себя вести с первого дня. Я появился в конторе Травта весной, когда мамаша вытурила меня из дома, потому что я стал много есть и много спать. Работы в нашей деревне нет – слишком много таких же парней как я и на всех ее не хватает. Это было справедливо. Какого черта она должна меня кормить, если папаша надрывается на ферме, а братишки с сестренками от горшка – два вершка. Я не сильно расстроился и пошел в Лондон, где уже через день познакомился с Сэмми. Он и привел меня к мистеру Травту. Мистер Травт посмотрел на меня в первый день, сказал, что из меня может получиться "что-то ничего" и отправил в подвал, где мы спим. Сэмми говорит, что это хороший знак. Если все пойдет как надо – я и до личного сопровождения мистера Травта дойду.

А вообще нас одиннадцать. Кто товары покует, кто в конторы ходит, эти трое с господами общаются, а я и еще два мелких посуду моют и говно выносят. Моя работа поначалу – выгребать грязищу, мыть полы и драить улицу перед входом в контору. Матрасец и миска похлебки два раза в день. А что еще нужно? Мне всего 10, если я правильно помню. И мне обещано, что если я буду стараться, то к концу года смогу учиться доставлять товары, которые заказывают господа. Самое ответственное – доставлять личные письма и телеграммы. Но это у нас Сэмми, Джон и Ренди. Им уже по 14, они здесь так давно, что и не помнят когда жили дома.

Ночью парни рассказывают страшные истории. Ничего, я тоже могу наврать с три короба, а вот мелкота боится – плачет. Сэмми посмеивается тихонько и говорит, что это скоро пройдет. Вот, мол, Рэнди тоже плакал, а посмотри сейчас. Впрочем, он считает, что Рэнди скоро от нас свалит. Он стал слишком высоким, голос уже как у взрослого. Рэнди отмахивается и говорит, что уже приглядел работку получше. И не на фабрике. Сэмми ржет и пинает меня подкованным ботинком в живот. Мне это не нравится. Что-то они не договаривают при нас.

Зимой ребята приходят поздно. Мистер Травт под вечер подзывает каждого из этих троих, чтобы дать им поручение отнести что-нибудь. Имена господ повторяются. Например, Джонни ходит только к мистеру Ракелу. Сэмми только к мистеру Хенсену, а Рэнди сразу к троим. Рэнди вскоре получает расчет и Сэмми говорит, что кто-то из тех господ нанял его в слуги. Везет!

Мистер Травт остановил меня, когда я нес ведро с помоями от кухарки на двор и велел быстро умыться и одеться - некому доставить посылку. Я пулей мчусь к Бетти, кухарке, она шлепает меня пониже спины и желает удачи. Хорошая тетка. Беру посылку – она тяжелая, но не тяжелее ведра с очистками и водой и быстро несусь по нужному адресу. Моя проблема в том, что я плохо знаю Лондон, поэтому мистер Травт дал мне поручение на соседнюю улицу. Добираюсь без приключений, стучусь в дверь, отдаю посылку, мне дают записку, я получаю свой грошик. Первый грош, который я никогда не потрачу. Залог моей удачи. Возвращаюсь к мистеру Травту с запиской и получаю от него смачную затрещину. Как залог будущего послушания. Что ж, я доволен. Мистер Травт тоже. Вечером Сэмми поздравляет меня и советует хорошо умываться по утрам, чтобы быть готовым в любое время.

И вот с того вечера Сэмми меня учит премудростям, как получить денег побольше, как добежать быстрее, как пролезть в нужные конторы без очереди и так далее. Вечерами он заставляет меня улыбаться по полчаса с ряду, от чего у меня немеет морда, но в конце концов даже мистер Травт говорит, что у меня приятная улыбка и меня стоит приодеть. Он покупает мне подержанные башмаки навырост, штаны, рубашку и даже куртку. Картуз мне достается дырявый от какого-то мальчишки, который долго в конторе не продержался. Все мне великовато, но мистер Травт заявил, что я скоро начну расти так, что сам не замечу, как начну пробивать головой потолок, поэтому чтобы я помолчал. Я и так все время при нем молчу. Сэмми смеется, что я могу просто улыбаться и ничегоне говорить, и так все ясно.

Наконец, мне разрешают изучить город. Дают поручения все дальше и дальше. Пара стычек с мальчишками-бродягами, пара порванных упаковок, пара дней, когда я не могу сесть. Мелочи по сравнению с тем, что я получаю заказ в Кенсингтон. Тащу маленький сверток, разглядываю дома, людей, экипажи. Самое смешное здесь – мелкие шавки, которых выгуливают высокомерные лакеи. И дамы в смешных платьях и шляпах. Горничная дает мне монетку и трепет по щеке. Говорит, что я милый мальчуган. Да, я стараюсь. Недаром у меня все зубы целы.

Сэмми рыдает во сне. Наверное, он заболел. Мы наваливаем на наго кучу барахла и стараемся держаться подальше. Болеешь, значит, не сможешь работать. Через неделю Сэмми отводит меня в угол и начинает учить, как надо носить письма. Я спрашиваю, зачем ему это надо. Он загадочно улыбается и дает мне подзатыльник. Понятно, что он собирается слинять отсюда. Итак, я должен улыбаться, со всеми соглашаться, кланяться и не оправдываться, если что-то потерял или забыл передать. Кокетничать с горничными, уважать дворецких, угождать домоправительницам. А если доведется столкнуться с самими господами, то не терять головы, вести себя достойно. А, главное, если господину будет что-либо угодно попросить меня сделать, я не должен отказываться. Легче сделать, чем заработать конторе мистера Травта дурную славу.

Да, я понял. Я же слышал все эти истории, про то, как простые ребята вроде нас оказываются настолько услужливы, что остаются при господах. Многим везет, и они становятся валетами. Некоторые просто лакеями, вроде Рэнди. Почему бы и нет. Можно и до дворецкого дослужиться.

Когда мистер Хоуни попросил меня задержаться, я не удивился. Замялся немного, но не удивился. Сэмми все рассказал, что да как. Я даже один раз попробовал с ним попрактиковаться. Он оценил меня средне. Опыта не хватает. Но все ведь поправимо.

Нет, мистер Хоуни не был противным или старым. Он был вполне молодой дядька, вроде как наш булочник, мистер Смитти, а он ненамного старше Рэнди. Он ничего плохого мне не сделал - просто я с ним просидел рядом около часа, пока он кое-что с собой делал. Т.е. мне кажется, что он долго не решался, но потом, я ему показал, что я не испуган и не имею ничего против оказать ему эту услугу. Короче, он просто отвел меня в свою спальню, я разделся и сидел на кровати рядом с ним, он не прикасался ко мне, хотя я этого ждал. Заработанные несколько фунтов я тайно от всех отправил матери. Благо скоро Рождество.

Мистер Хоуни поблагодарил моего хозяина, и тот стал смотреть на меня другими глазами. То есть мне уже двенадцать и пора выглядеть прилично. Мне снова купили одежду. Теперь я был счастливым обладателем теплых кальсон, каких не было ни у кого из парней. А между Рождеством и Новым годом Сэмми исчез. Я знал, что он скоро сбежит, но не знал, что не попрощается. Надеюсь, его не убили.

Я занял место Сэмми. Джонни занял место старшего Джонни. Ленни - наш третий. Мы разносим письма и телеграммы. Я обзавожусь постоянными клиентами. После Хоуни был мистер Уильмс, потом Чайлдиш, а затем настал черед Эвали. Эвали был грубым типом и, заручившись моим согласием на "просто посмотреть", на самом деле сделал то, на что не решались предыдущие. Так я стал на ступеньку выше.

Еще год ото всех поступали благодарности. Мистер Травт был доволен. Я не понимал одного – почему он это позволяет клиентам, но не позволяет себе. Никто из парней не мог похвастаться, что отдался хозяину. Хозяин странный человек.

За мной гонится толпа бродяг. Я просто им не понравился. А у меня так болит задница от обслуживания клиентов, что я не могу бежать быстро. Ловят, бьют. Еще месяц сходят синяки. Соответственно, я жутко обнищал за это время. И как назло в городе появляется мамаша.

Мои фингалы не спрячешь. Она разводит руками и тащит меня вон для разговора. Пытается добиться кто меня бьет, за что, давно ли. Я молчу. Мне это не нужно, чтобы она волновалась. Наверное, я не прав. Она уезжает, твердо заявив, что я должен вернуться к ним в деревню. Я не стал ей возражать. Сказал, что еще немного и приеду. Я же уже взрослый.

Мне поручают отвезти конверт. Орут. Что надо срочно. Я хватаю картуз, цепляюсь к кэбу, еду на другой конец города. Перескакивают с кэба на кэб несколько раз. Искусство Сэмми. Выскакиваю на углу тихой улочки. Туман как раз рассеялся и сразу нахожу дом. Дверь открывает тетька в черном. Конверт не берет, отправляет меня наверх. Я думаю, что зря перед выходом не помылся. Вот где туман так это в гостиной. Из смога возникает тощий мужик, который хватает меня за шкирку и тащит к окну. Вырывает из рук конверт и быстро его разрывает. "Стоять!" – кричит он на меня, когда я пытаюсь сделать шаг назад. Из конверта выпадают банкноты и записка. Мужик бросается все поднимать, я ему помогаю. Он сует деньги в карман халата, записку читает вслух: "Последняя капля на старой бимбе." Смотрит в окно, потом на меня: "Кто это оставил?" - "Не знаю, сэр!"– выпаливаю. "И не видел, кто принес?"-"Не видел, сэр!"-"Черт!"-"Кхм-кхм!"– я подкашливаю, как учил Сэмми. "Говори!"– этот носатый хватает меня за рукав и чуть ли не трясет. "Слышал его голос, сэр! Ничего примечательного, сэр, но интонации завывающие, сэр!" "Завывающие?"– черные брови взлетают вверх. "Так точно, сэр! Говорит вот так."– я воспроизвожу, как выл тот, кто оставил этот конверт. Мужик расплывается в улыбке, показывая неровные зубы. "Молодец, парень!"- достает одну из банкнот и сует мне. Я обалдеваю, хватаю ее с поклоном. "Спасибо, сэр!"– и тут черт меня дергает за язык.– "Встретимся на старой бимбе." И только я вышел к лестнице, как он в два прыжка меня догоняет, хватает за шкирку и тащит обратно в комнату. "Так, как тебя зовут?"– он наклоняется и смотрит мне прямо в глаза. "Билли, сэр." "Меня зовут Шерлок Холмс. Я частный сыщик. Сейчас ты мне расскажешь. что знаешь о старой бимбе и получишь еще денег."-"А чего тут говорить, сэр. Старая бимба – это просто место. В Парк ныряете, насквозь, третий дом от угла налево, дверь с колотушкой, она открыта на самом деле, по лестнице вверх, направо до конца, на развилке налево, там главное дверь за спиной оказывается, не пропустите, и вниз. Дверь открывается с трудом, надо сильно толкать. И вы на свободе, сэр."-"Невероятно!"-"Вы сыщик и не знали? Это же каждый воришка знает."-"И каждый мальчишка."– он смеется так заразительно, что я тоже начинаю смеяться.– "Хорошо знаешь город?"-"Получше вас, судя по всему." Он смеется еще громче. "Отлично! Много зарабатываешь? Или больше воруешь?"-"Я не ворую, сэр. Мне и честных денег хватает."-"Ладно. Моей хозяйке нужен помощник по дому. Никого на примете нет?"-"Да вот я хотя бы."– да, это был тот самый шанс. Раз в жизни такое бывает. "Отлично. Я сам скажу мистеру Травту, что ты у него больше не работаешь. Однако, если провинишься, то пойдешь к нему обратно." "Хорошо, сэр. Я грязной работы не боюсь." И он отвел меня к миссис Хадсон.

Через год я был уже вполне приличным человеком. Сыт, одет с иголочки, пусть и числюсь мальчиком на побегушках, зато работенка у меня необычная. Могу неделями полы мыть, а могу в один день съездить в Дувр и вернуться, побывать в бандитском притоне и закончить вечер на балу в королевском дворце. Все это благодаря мистеру Холмсу и его работе. Когда наступает затишье, мой хозяин хандрит. Он сидит в комнате целыми днями, не выходит на улицу, не играет на скрипке и вообще ничего не делает. Я даже не замечаю, чтобы он ходил в туалет. Он увлекается кокаином. Жены у него нет, любовницы тоже. Это очень беспокоит миссис Хадсон, она часто предлагает ему свести знакомство с той или иной девушкой. Он всегда отшучивается.

Он доверяет мне все больше. Бегаю к его брату с поручениями, втираюсь в доверие к работорговцу и вообще становлюсь похож на агента сыска. Иногда мистер Холмс спрашивает меня, кем я хочу быть, когда вырасту. Я говорю, что частным сыщиком. Его это веселит.

Утро началось с тошноты. Миссис Хадсон велела мне принести три таза на всякий случай, кухарку заставила иметь всегда горячую воду,

Дженни, горничная, бегает с полотенцами. Я сижу у его постели, пока миссис Хадсон посылает кэб за врачом. Мистер Холмс пытается выгнать меня перед очередным приступом рвоты, но не успевает. Я подставляю фаянсовый таз как раз вовремя. И так целый час, пока не появляется доктор. Мистер Уотсон частый гость в нашем доме и я не удивлен, что пригласили именно его. Меня, наконец, выставили за дверь, но мы с миссис Хадсон подслушиваем. Типичное отравление, вопрос только чем. Мистер Холмс ободрал горло и хрипло отвечает на вопросы доктора. Отвечает уклончиво, что злит доктора и всех нас. Всем хочется знать правду. Промывание в домашних условиях не самая легкая процедура. Доктор Уотсон просит меня помочь. Мы тащим сопротивляющегося мистера Холмса в ванную комнату, усаживаем его на унитаз. Миссис Хадсон вооружает меня тряпками, полотенцами, огромными кастрюлями с водой. Доктор вооружается гигантской клизмой и какими-то резиновыми трубками. Мистер Холмс почти теряет сознание при виде этого арсенала. Я сваливаю на пол все, что мне дали, быстро устилаю пол тряпками, в ванну ставлю принесенное из кухни ведро с горячей водой, пускаю из крана ледяную, и мы с доктором начинаем процедуру. Мистер Холмс был на грани. Пока я бегал за водой, доктор Уотсон пытался его уговорить снять ночную рубашку. Теперь он сжался на унитазе в комок и мы никак не могли его уговорить хотя бы приподняться с него. Главное, что он сидел, не приподняв рубашку, да и в любой момент тошнота могла продолжиться. Наконец он прошептал потрескавшимися губами "Билли, уйди!" и доктор махнул мне, чтобы я послушался. Я вышел из ванной, но остался за дверью, чтобы помочь доктору в любой момент. Я слышал все, что происходило. Как доктор заставил мистера Холмса выпить воды, как хозяина вновь тошнило и как доктор, пока мистер Холмс склонился над унитазом, обманул его, крепко прижав и засадив ему ту саму гигантскую клизму. Через несколько минут доктор Уотсон позвал меня, чтобы я помог убрать грязь и все лишнее. Мы перенесли мистера Холмса обратно на постель, на которой Дженни уже сменила белье. Доктор ушел, предписав покой и велев следить за больным. Как только он ушел, мистер Холмс открыл глаза и велел мне убраться вон. Я сказал, что уйду только с его заблеванной рубашкой. Он прошипел: "Наглец", но дрожащими от слабости руками откинул одеяло и попытался стянуть запятнанную дрянь. Я бросился помогать ему и действовал так быстро, что он глазом не успел моргнуть, как уже лежал голенький и закутанный в теплое одеяло. Рубашку я отнес миссис Хадсон, она мне велела достать из комода новую и одеть мистера Холмса. Я вернулся к нему, но одевать мне его не хотелось.

Он спит. Тихо, еле дышит. Рубашку я выложил на стул. Пойду пока, полы в ванной комнате еще раз вымою. Нет, определенно, что-то он наэкспериментировал вчера вечером. Я в химию не лезу, и глотать новоизобретенный препарат не стал бы ни за что. А он стал бы. И наверняка сделал это. Но я доктору Уотсону пока ничего не скажу, если только хозяину хуже не станет. Чего их всех пугать. Проблевался, просрался и слава Богу.

Кормить его нельзя. Надо поить. Не пускаю миссис Хадсон в обед. Беру только чистую заварку, без молока, и когда темнеет бужу его и пытаюсь напоить. Он недоволен, но пьет. Вроде, провалилось. Ближе к вечеру он опять просыпается, и я снова вливаю в него чашку. В одиннадцать все ложатся спать, я устраиваюсь в кресле рядом с его кроватью. Ноги у меня стали длиннющие и я могу положить их прямо поверх одеяла. Расту. От боя часов я посыпаюсь. Полночь. Подкручиваю рожок, становится светлее. Холодно, ноябрь все-таки. Мистер Холмс спит, свесив руку до пола. Надо его все же одеть, а то замерзнет. Разворачиваю свежую рубашку и пытаюсь осторожно его разбудить. Все-таки он не красавец. Что-то в нем есть, но что – не могу сказать точно. Мне очень хочется, чтобы ему было хорошо. Приподнимаю одеяло, чтобы рассмотреть его поближе и тут он открывает глаза. "Что ты делаешь, Билли?"– шепчет он. "Вам надо надеть новую рубашку, сэр. А то вы замерзнете." "Давай." Он откидывает одеяло, садится, но падает обратно на подушку. "Голова кружится?"– и зачем я спрашиваю об очевидном. Осторожно приподнимаю его, пытаюсь продеть его в рубашку, руки обжигаются об его кожу, щеки мои загораются багровым румянцем. "Не волнуйся, Билли."– вдруг шепчет он. И у меня все внутри падает. Да, от него ничего не скроешь. "Я не волнуюсь, мистер Холмс."– недоуменно отвечаю. "Тебе разве приходилось одевать взрослых джентльменов?"– у него удивительная способность задавать правильные вопросы. "Ну… раздевать мне их приходилось чаще, чем одевать." Он откидывается назад и смотрит на меня расширившимися глазами. "Что ты говоришь, Билли?" "Что есть, сэр,"– одергиваю его рубашку к коленям, чтобы прикрыть эти худые, волосатые и очень соблазнительные ноги.– "Или вы думаете, что работа посыльного это только возьми-отнеси-принеси?"-"Честно говоря, да." Я пожимаю плечами. Конечно, я не впервые удивляю мистера Холмса. С самой нашей первой встречи я выдаю по чуть-чуть и, кажется, правильно делаю. Он настолько погружен в свой мир, что ему не стоит знать все и о другом, соседствующем с ним мире. Джентльмен не должен знать о прозе жизни. Сажусь в кресло, пытаюсь устроиться, приглушив газ.

"Вот почему твой бывший хозяин так горевал, что отдает тебя мне." "Наверное, я приносил ему неплохой доход"– хмыкаю я в ответ. Мистер Холмс смотрит на меня. "И со скольких лет ты…"- он не знает, как сказать. "С двенадцати." - "С двенадцати?!"– в его глазах ужас. "Ничего, сэр. Бывает еще хуже. Многие начинают намного раньше." - "Господи!" Зря я ему это сказал, ведь доктор Уотсон предписал покой. "Успокойтесь, сэр. В этом нет ничего страшного, если подумать. Я жив, а это главное. К тому же, все в прошлом,"- я пересаживаюсь на кровать.

– И ты не мог этого избежать? Почему ты не обратился в полицию?

– Не будьте наивным, сэр. Кто же поверить маленькому бродяжке? Это сейчас, когда я прихожу от вас, меня пускают даже к инспектору в кабинет, а тогда бы меня избили бы и выставили вон. Или в работный дом отправили, а там с этим делом еще хуже.

– Чудовищно.

– Разве вы никогда не сталкивались с этим?

– Нет. Бог миловал.

– Знаете, сколько шантажистов живет за этот счет? Наверное, к вам просто не приходят с такими мелочами, – мы замолчали

– И так зарабатывали все мальчики?

– Нет, сэр. Только самые красивые.

Он поднимает голову с подушки, смотрит на меня.

– Ты был очень милым мальчиком.

– Знаю, сэр. Вот уж спасибо.

– Не думай ничего плохого, Билли.

– Я не думаю, сэр. Вы же не педераст.

– Нет, Билли. Знаешь, что значит педераст по-гречески? Любимый мальчик. Так звали учителя своих учеников.

– Вы мой учитель. Вы для меня очень много сделали, сэр. Я вам очень благодарен,– вижу, что он разволновался, встаю, чтобы подоткнуть ему одеяло. Он должен спать.

– Ты становишься красивым молодым человеком. Но ты не должен вернуться к прошлому.

– Я не вернусь, сэр. Не вернусь, - наклоняюсь к его губам и целую засохшую корку в уголке рта.

– Билли, – выдыхает он, его рука оказывается у меня на затылке, он прижимает меня к себе изо всех сил.

Я вспоминаю, и меня охватывает приятная грусть. Тогда я сделал все, что мог. Я превратился из ученика в учителя всего на несколько минут. Я был неоправданно скромен, а мой ученик неоправданно нежен. Мы были близки. Я впервые делал это как должно – по любви. А мистер Холмс… Он ни разу не открыл глаза. Будто боялся увидеть свой грех. Только руки его жили моей любовью. И после он уснул, так и не посмотрев на меня. А я не смог заснуть, слушал его дыхание, смотрел в темноту и думал о том, что будет дальше.

Дождавшись утра, я покинул Бейкер-стрит, так и не попрощавшись с ее обитателями. В тот же день я сел на пароход в Америку. Через несколько лет я стал частным сыщиком, а вы как думали? Нет, мистера Холмса я больше не видел.