Название: Месть

Автор: Jean-Paul

Заказчик: Мильва

Категории: слэш, non con

Фэндом: Шерлок Холмс

Герои: Шерлок Холмс/злодеи на букву М

Рейтинг: R/NC-17

Содержание: Шерлок Холмс попадает в плен к Мориарти. Истинная причина, по которой Холмс оставил дела и уехал в Сассекс. На мой взгляд, хэппи-энд.

Предупреждение: Изнасилование персонажа. Будьте осторожны. Если вам не нравятся страдания Холмса - не читайте.

Примечание: Мильва просила нон-кон. Идея и так крутилась у меня в голове целый год, пока Мильва не дала мне пинок по моей же просьбе. Альтернативная концовка для тех, кто не верит, что у этой истории возможен счастливый конец.

В роли Шерлока Холмса Бэзил Рэтбоун. Или Джереми Бретт? Не, у Холмса-Рэтбоуна на экране мазохисткие замашки - его там все время мучают. Мориарти обладает любой внешностью, и, как в американском сериале, склонен к иронии и грубости; медицинский арсенал Мориарти оттуда же. Кто не смотрел американцев, Мориарти ООС. Факт падения с ринга взят из рассказа Адриана Дойла "Восковые игроки".

Дисклаймер: Эти герои не приносят мне дохода. Безумство поведения героев - на моей совести.

Глупее меня только кухарка. Я должен все делать сам.

Они притащили его сюда в надежде доставить мне удовольствие. Они жаждут крови, жаждут мести. У каждого их них сын, брат или сват попал в тюрьму с помощью подобного ему сыщика. Развелось же частных правоведов в Лондоне! Конечно, с Чикаго не сравнить, да и с Парижем. Но англичане не слишком чтят полицию, вот и идут к таким вот неудачникам.

Неудачник. Младший сын младшего сына. Ни гроша за душой, а все та же дворянская спесь - спина прямая, нос торчит на три дюйма над верхней губой. Военная выправка. Красавец.

Что в нем такого особенного, что он подобрался ко мне вплотную? Ум? Удача? У-У-У… Что же мне с ним делать?

- Блайд! Свяжи ему руки, - я говорю медленно. Слишком медленно. Я хочу знать, слышит ли он меня. Нет, ни один мускул не сокращается. - Как вы его поймали?

- Посадили в кэб, да и прокатились с ветерком, сэр.

Чего еще от них ждать? Похищение посреди бела дня.

- Он что-нибудь говорил?

- Да, сэр. Такие слова и при вас-то не скажешь, не то, что при даме.

- Сквернословил? Или ссылался на законы?

- И то и другое, сэр, - Блайд довязывает свой любимый морской узел, кажется, он называется "кошачья лапа", и встает. - Вот, сэр. Что дальше? Вниз его?

- Да, Блайд. Только сначала я его осмотрю.

Били? Да, очевидно. Глаза уже заплывают в кольцо синяков. Нос кровоточит, костюм грязен и порван в нескольких местах. На костяшках ссадины. Значит, отбивался. Храбрец.

- Вас было трое?

- Нет, сэр. Четверо.

Смельчак. Английские школы учат боксу, но не уличной драке. Даже все его любительские боксерские навыки не помогли. Хотя, я же выиграл, поставив на него в прошлом году, когда он дрался с Забиякой Рэшером. Правда, сразу после боя он показал себя полным болваном. Спускаясь с ринга, он был так полон самолюбования, что не заметил моей трости. Падение было великолепным. Он предоставил мне массу свободного времени в те две недели, что пролежал дома, не вставая с дивана. Впрочем, я рад, что он не сломал ногу, а только вывихнул, ибо это была настоящая случайность. Я просто стоял слишком близко.

Что же мне с тобой делать, Холмс?

- В подвал его.

- Что вы намерены делать?

- Не ваше дело, полковник.

- Давайте уберем его, профессор.

- Уберем? Он, что, по-вашему, ночной горшок? Уберем! - как же Моран меня раздражает! Когда он шлет с разных континентов телеграммы, общаться с ним намного легче. Я предпочел бы его в качестве корреспондента, но не собеседника. Слишком горяч, слишком прямолинеен. Никакой выдержки, кроме шестидесятилетней.

- Он перешел все границы. Все наши затеи могут рухнуть.

- Я знаю. Я все знаю. Но наша задача состоит в следующем,- надо пройтись. - Дано: организатор предприятия на паях должен в ближайшие три дня перевести некую сумму на Континент. Сумма эта не может быть проведена ни через один банк Соединенного королевства, ибо она превышает все мыслимые цифры, которые когда-либо видел живой британец. Перевод через подставных лиц невозможен, ибо мы не можем в такие короткие сроки обеспечить поддержку стольких физических лиц, - Моран смотрит на меня как на безумного, я отмахиваюсь и продолжаю. - Не важно. Мы можем перевезти сумму наличными. Это не проблема. Проблема в некоем господине Икс. Вопрос: как устранить господина Икс не только на время этого мероприятия, но и на все последующее время, не прибегая к насильственной смерти?

Полковник шарит глазами по кабинету, я даже вижу работу мысли на его морщинистом лице. Он жует край длинного седого уса. Сейчас выскажется. Ну же, полковник!

- Надо упрятать его подальше.

- Ваши предложения?

- Мэн? Калькутта? Япония? Берег Слоновой кости? Бразилия? Оттуда он точно никогда не вернется.

- Вы же вернулись. И что же ему помешает, полковник?

- Честно?

- Честно, - люблю я эту его игру в честность. Каждый раз спрашивает, и каждый раз говорит несусветную чушь.

- Я отвез бы его туда, переломал бы руки-ноги, а то и позвоночник.

- Отличная идея, полковник. Только ваше стремление нанести тяжелые телесные повреждения никак не соответствуют моему замыслу. Я не хочу ему навредить физически. Мне нужно, чтобы он оставил меня в покое. Наша главная проблема не только он.

- А кто еще?

- Когда этот сыщик исчезнет, продет пара, а может и пять лет, и на место нашего молодого друга придет другой оксфордский недоучка, начитавшийся журнальчиков, вроде "Стренда". Популярность профессии растет, мой дорогой полковник. Возможно, завтрашние выпускники юридических факультетов предпочтут не корпеть над бумагами в конторах отцов, а разгуливать в гриме чернорабочего в наших лондонских доках, вынюхивая и высматривая. Вы же читали сочинения сэра Артура?

- Но вы говорили, что это и вправду пишет этот Уотсон.

- Так и есть. Но содержать сумасшедшего отца стоит не дешево. Вы же знаете эту историю.

- Да, профессор. Как печально, что людям приходится зарабатывать деньги своим трудом.

- Не прибедняйтесь, полковник, - я слишком резок со своим старым другом? Нет, не слишком. - Еще варианты?

- Нет, профессор. Вы хотите чего-то особенного?

- Да. Давайте сделаем так, чтобы мистер Холмс навсегда забыл не только дорогу к нам, но и наши имена, и вообще все, что касается наших общих дел и знакомых.

- Я весь внимание! - он аж вытянулся из кресла. Смотри, не выпади! Чуешь добычу, охотник?

- Я хочу опозорить нашего друга раз и навсегда. Ни один человек во всем цивилизованном мире не должен после этого подать ему руки. Ни один человек не должен с ним заговорить. Ни уважения, ни работы, ни средств к существованию. Мы должны сделать это тихо. Дело останется между нами, но последствия для него должны быть сравнимы с катастрофой. Это должен быть потоп, землетрясение, извержение вулкана, столкновение поездов - все вместе.

- Но как же это осуществить? Что вы задумали?

- О, дорогой полковник! Нет для человека его порядка ничего страшнее потери чести. Наш сыщик не просто сыскная гончая, он джентльмен. Джентльмен, потерявший честь джентльмена, больше не джентльмен.

- Идея стара как мир, профессор, - он чуть не топает от нетерпения. - Как порушить его честь?

- Дженни, горничная в доме, где он живет, говорила своему брату, который работает у меня поставщиком… молока…, что наш друг часто говорит своему соседу одну и ту же фразу "Элементарно, Уотсон". Так вот, полковник, это элементарно.

- Как наш пленник?

- Жив.

- Прекрасно. Я хочу поговорить с ним.

- Он не в слишком хорошей форме, сэр.

- Вчера он был в рваном костюме. Что изменилось, Блайд? Переоделся для крикета?

- Сэр… - ненавижу этих мямлей! Всю жизнь с ними работаю и ненавижу.

- Я спросил, что вы с ним сделали, - о, нет, я не буду кричать. Наоборот, я буду шептать, шипеть, свистеть и делать это тихо-тихо, чтобы у них волосы зашевелились от страха.

- Он… ну…

- Его кормили?

- Нет, сэр.

- Я плохо слышу, Блайд. Отвечай громко и как положено.

- Нет, сэр! - он вытягивается как на параде.

- Поили?

- Пару раз, сэр!

Почему я сомневаюсь? Я просто их знаю - сам отбирал.

- Значит так… Вытащить, развязать, вымыть, напоить. Кормить не надо. Ступай, - он кивает и быстро выходит. Теперь придется кричать, - На парашу не забудьте посадить, сволочи!

У меня есть полчаса-час. Лаборатория готова. Доктор Гретхен - что за фамилия! - уже едет. Полковника я жду не раньше, чем к полуночи. Хотя, не выдержит, приедет раньше, я уверен. Готов ли я? Да, конечно, всегда готов.

У него есть на меня папка. Сначала была карточка, потом альбом с вырезками из газет - английских, американских, французских. Теперь это папка. Там даже есть моя фотография. Не самая лучшая. Впрочем, я не так люблю самого себя, чтобы любоваться на свое отражение в зеркале. Он любуется, я знаю. Он покупает лучший бриолин и не жалеет его для своих волос. Каждый день зачесывает свои залысины! Тщеславный наглец. Два года с тех пор, как он получил от королевы личный подарок в знак благодарности. Принц Уэльсский имел с ним долгую беседу, в ходе которой обсуждалось положение преступного мира. Господи! Положение преступного мира! С кем?! С частным сыщиком!

Он дергает нужные ниточки. Наугад или с расчетом? Я принимаю обе версии. Я буду думать, что он умен, но если он окажется глупым, я буду приятно разочарован. Если он всего лишь счастливчик, который обладает крупицей мозгов, я буду в бешенстве. Честно. Чертов полковник с его словами-паразитами!

- Он готов, сэр.

- Сначала я буду говорить с ним. Собери ребят.

- Вы будете говорить с ним наедине?

- Да, Блайд. В гостиной.

- Тогда его надо переодеть.

- Да что у вас происходит?! - Я не люблю, когда за меня решают то, что я еще не решил. Они работают в стиле Морана, и я знаю, что это чудовищно. Намного хуже, чем то, что делаю я в своей области - я только угрожаю, он выполняет. Дела никому нельзя доверять.

В дальнем конце дома, рядом с лабораторией, где стерилизуют инструменты, еще одна ванная комната. Они там.

Кровь на коричневом кафельном полу. Стек и Чемс склонились над телом. Увидев меня, быстро расступаются. Вчера все было лучше. Намного. Мои друзья перестарались.

Смуглая кожа? Серые глаза? Черные волосы? Ах, да, орлиный нос! Где же это все? У каждого из моих ребят кулаки весят по несколько фунтов. Умножить на силу мускулов. Равняется: ушибы, синяки и кровавое месиво.

Гретхен скоро будет, я знаю.

- На стол его. Живо!

Они несут его как цветок. Бережно кладут на операционный стол в лаборатории. Все, что я могу сделать, это выгнать их за дверь, быстро натянуть новый белый халат и начать обследование. Ублюдки.

- Воды! Горячей, холодной, всякой.

Не думал, что буду когда-нибудь заниматься медициной, но пара неприятных случайностей с моим служащими показала как это необходимо. Жизненно необходимо.

Нет, нос не сломан. Ссадины. Заплывшие синяками глаза. Я щупаю руки, ноги. Брюки не сняли.

- Блайд! - они моментально раздевают его донага. Не помыли. А ну, быстро губку в руки, твари.

Я не знаю, в сознании он или нет. Пульс медленный, чуть слышный. Блайд и Стек хорошо промывают его тело, пока я разбавляю спирт.

Гретхен появляется вовремя. Переодевается и начинает колдовать над больным. Ему пока не надо знать, что это враг, а не друг.

- Сломаны вот эти ребра, - тычет пальцем слева и справа. - Его не рвало? Значит, сотрясения мозга нет. Удивительно. Над ним хорошо поработали. Мочиться будет кровью: его били по почкам, в солнечное сплетение, селезенка…

Я могу дальше не слушать. Мне и так все ясно. Мальчики смотрят на меня исподлобья. Я указываю им на дверь. Спрашиваю:

- Что надо делать?

- Наложим швы здесь и здесь. Ребра перебинтуем, - он открывает свой саквояж. - Потом надо посмотреть за ним какое-то время. Диета. Обильное питье. Я пропишу пилюли, которые надо ему давать.

- Он нас слышит? - я склоняюсь над своим пленником. Еще вчера красивое лицо безобразно. Не этого ли я хотел? Нет, не этого. Внутри он такой же. Пусть немного побитый, но, думаю, он потерял сознание намного раньше, чем осознал, где он и с кем.

- Он не может открыть глаза, но давайте спросим. Эй! Ты нас слышишь? Сожми мой палец.

- Не реагирует.

- Вам надо, чтобы среагировал?

- Да, я должен знать, что это не труп.

- Конечно, профессор. Он дышит, сердце бьется. Если он не хочет говорить, это его право. Давайте посмотрим, что у него во рту. Нет правой тройки, левого клыка, нижних левых шестерки и семерки. Странно, что в этот раз ему не выбили все передние. Наверное, крепко сжался. Эй, парень, скажи что-нибудь. Сейчас, профессор, мы его разговорим. Он, по-моему, в сознании. Он наркоман, вы знаете?

- Да, вижу. Это кокаин.

- Прекрасно. Сейчас, - он находит лекарство, заправляет шприц. Еще одна дыра в коже.

- Холмс, - я должен сам начать разговор. - Я прошу вас быть моим гостем на некоторое время. Надеюсь, недоразумений больше не будет. Мы вас подлатаем, а потом нас ждет серьезный разговор. То, что сделали ребята, не входило в мои планы. Все, что будет происходить дальше, будет сделано по моему приказанию и с моего ведома, вы понимаете?

Мне кажется, или он шевельнул пальцами. Наверное, шевельнул. Гретхен дает ему неделю на восстановление. Дальше, его можно выпускать в мир без боязни внезапной смерти. Полковник будет сегодня разочарован. Я не пущу его посмотреть.

Я завел плохую привычку. Утром, когда мои цветы только просыпаются, я прихожу в лабораторию, чтобы посмотреть на своего гостя. День за днем повторяется ритуал: я смотрю на него сначала издалека, потом подхожу ближе, сажусь на эту железную кровать и рассматриваю изменения. Я поднимаю простыню, отодвигаю бинты.

Я встретил Шерлока Холмса несколько лет назад на процессе Уильямса Графта. Я решил, что это случайность, но потом понял, что ошибся. На него указал МакМаран. Дурной был адвокат, пусть земля ему будет пухом. Трудягу Графта упекли в колонии, он стал бесполезен. А вот Холмс с тех пор появляется настолько регулярно, что стал моим хорошим знакомым. Издалека, конечно. Мы никогда не разговаривали. Я знаю его, он знает меня. Взаимно.

Я никогда не скрывал, что люблю мужское тело. Красивое, молодое, крепкое. Тело врага - награда для победителя. Я не люблю насилия в жизни. Но мы на войне, не так ли, Холмс? И ты очень хорош собой. Я бы хотел…

Раны заживают. Ничего страшного, если будет немного гноя. На третий день из опухолей подо лбом начинают взблескивать зрачки. Я знаю, что он понял, где он, что узнает меня. Корка вокруг рта и разбитые губы не дают говорить, но это даже хорошо. Он только стонет, когда мочится под себя. Но Блайд стонет еще сильнее, когда сто раз в день меняет белье, ворочая пленника туда-сюда, и кормит его с ложки протертыми овощами. Будет ему наука - своевольничать. У него строгий приказ: беречь, как зеницу ока.

Пусть Холмс побольше мечтает. Ему колят морфий. Сначала много, теперь совсем мало. Неделя пролетела незаметно, пошла вторая, и вчера он стал немного беспокоен, начал говорить какую-то чушь про то, что поймал меня и рад, что находится в самом волчьем логове, что не пройдет и месяца, как я буду гнить в тюрьме, и так далее, и тому подобное. Видно, идет на поправку. Приятно.

Сегодня утром я не пошел туда. Меня ждет вечернее удовольствие. И очень жаль, что он скоро покинет меня, превратившись из чудовища снова в красавца. Красивого снаружи, но немного изменившегося внутри. Умного неудачника.

- Блайд!

Тут как тут. Сидит всегда за дверью кабинета, подслушивает или спит.

- Холмса поднять, связать и в подвал. Хватит ему сладкой жизни.

- С радостью, сэр! - скалится черными зубами, скотина. Сегодня или завтра? Вторник или среда? Полдень или полночь? Наш разговор будет не тех из приятных бесед в гостиных, к которым я привык в этом городе. Нет, это будет интереснее. Кто там топает?

- Полковник?

- Профессор, добрый вечер. Я приехал, потому что… вы обещали мне Холмса. Прошло уже две недели.

Это все решает. Да, конечно, полковник. Я должен взять вас в дело. В любое свое дело.

- Вы вовремя, Моран. Я только что велел швырнуть эту дрянь в подвал.

- Он что-то сделал?

- Я бы много чего перечислил, но он будет многое отрицать, так как большую часть просто не помнит.

- Вы страшный человек, профессор.

- Да и вы не красавец, полковник. Я хочу, чтобы вы четко следовали моим инструкциям. То, что я хочу сделать, будет действенно и очень эффективно. Вы согласны на все?

- Я согласен на все, что угодно, профессор, если это поможет уничтожить эту ищейку.

Еще бы ты не был согласен, старый садист.

- Назовите мне любое число от двойки до тридцати.

- Эти ваши математические задачи…

- Это не задача, это судьба. Ну, номер!

- Двадцать один.

- Очко! Прекрасно, полковник. Вы сами решили свою судьбу, впрочем, как и мою, как и судьбу мистера Холмса. Пройдемте.

Я выбрал удачное время и место. Сегодня, когда золото из моих карманов перетекает в карманы моих друзей и помощников, они все здесь, самые толковые, самые ученые, самые свирепые, самые верные. Они ждут жалование. Пусть подождут еще полчаса, повытягивают шарики из барабана.

Я иду вниз. Я буду с ним говорить. Блайд приносит еще света, а сам стоит у закрытой двери, на верхней ступеньке. Холмс садится при моем появлении. Выглядит совсем неплохо. Мой фонарь вычерчивает на стене его профиль, широкие плечи. Он дрожит от холода, не от страха. Или это голод? Или нехватка лекарств?

Эти нары очень удобны. Как и каменные плиты пола. Но они совсем не греют, даже когда я сажусь рядом.

- Развяжи его, Блайд.

- Не стоит, профессор. Он опасен.

- Да, профессор, не стоит, - Холмс слегка улыбается.

- Хорошо, тогда давайте приступим. У меня к вам предложение. Если вы согласитесь, то уйдете отсюда живым и невредимым.

- То есть, если я не соглашусь, то уйду отсюда мертвым и покалеченным.

- Примерно так, - я смеюсь. Он забавный. - Я предлагаю вам оставить деятельность, направленную против меня. Просто займитесь чем-нибудь другим, а про меня забудьте.

- Разве вас возможно забыть? Я потратил лучшие годы своей жизни, гоняясь за вами. А вы хотите, чтобы я в одночасье забыл. Это невозможно.

- Я должен был сказать вам это две недели назад, но обстоятельства, - я тыкаю ему в сломанное ребро пальцем, - мне помешали. Клянусь, в этом нет моей вины. Я хотел дать вам время на размышление, но вы были не в том состоянии. Теперь вы должны решать быстро, чтобы спастись.

- Как только я выйду отсюда, я отправлюсь в полицию, куда приглашу консилиум медиков. Они заключат, что я подвергся нападению и содержался в неволе. Я привлеку вас за похищение и покушение на мою жизнь.

- Как только вы выйдете отсюда, вы отправитесь домой, на Бейкер-стрит. Там вы попросите упаковать ваши вещи. После того, как все будет готово, вы отправитесь…Куда вам угодно? Япония? Берег Слоновой кости? Бразилия? Куда угодно. Я оплачу ваше путешествие из собственного кармана. Если вы присмотрите дом или хибару или шалаш, я оплачу и его покупку. В Англию вы больше не вернетесь. И вы прекратите сыскную деятельность. И причиной этого будет несмываемый позор, который устелет ваш путь в противном случае.

- Это ваши условия?

- Мои условия.

Он откинулся к стене. Я не знаю, сколько может выдержать человек, у которого Блайд связал руки и ноги. Обнаженным в полутьме он кажется мне не просто красивым. Его тело прекрасно. Истощенное, разбитое, но прекрасное. Наверняка, он знает это. Или не знает? Он чувствует себя свободно. Даже не прикрывается.

- Моя жизнь не стоит того.

- Простите?

- Моя жизнь не стоит ваших расходов, профессор. Вы заработаете новые миллионы, а я лишусь единственного источника существования. Если я брошу профессию, чем я займусь? На что буду тратить свои силы? Ведь у меня талант, - он шутит? Да, он пытается улыбнуться.

- Вы хотите умереть?

- Нет, я хочу доказать вам, что зло наказуемо. Что даже если вы меня убьете сейчас, рок все равно вас настигнет. Это не в моей власти, но я стараюсь приблизить вас к минуте расплаты.

- Вы смешны, Холмс! Рассуждаете о Боге на пороге смерти!

- Я не верю в Бога, профессор. Я верю в высшие силы.

- Высшие силы? Справедливость? Добро? Любовь?

- Справедливость. Наказание зла.

- Ни добра, ни любви?

- Вы любите дебаты в Парламенте?

- Нет. А вы?

- Ненавижу.

- Что ж, тогда сменим тему. - Мой замысел гениален. Этот человек имеет много сходного со мной. Различия, тем не менее, решат дело. - У вас минута, Холмс.

- Вы интересно рассуждаете, профессор. Ваши методы… У вас всегда был хороший вкус, но дурные манеры.

- У вас всегда были хорошие манеры, но дурной вкус, Холмс.

- Вы неотвратимы, как обещанная вами смерть, - мы смеемся. Интереснейший тип.

- А вы верите в свое спасение? Вы гостите у меня две недели, а вас не ищут. Даже ваша хозяйка не подала в розыск.

- Неужели? - наконец-то по его по лицу скользит хмурая тень. - Наверное, я перед выходом из дома предупредил, что отлучусь на неопределенный срок.

- Вероятнее всего. Только вы так часто исчезали, что все привыкли к этому и терпеливо ждут.

- Я давно составил завещание, мне нечего бояться. Давайте решим это поскорее. Я устал, замерз и дьявольски голоден.

- Гордец в моих руках, - я тянусь вперед и глажу припухшую щеку. Его глаза становятся огромными, ноздри раздулись, спина выпрямляется, все мышцы напряжены. - Бросите дело или нет?

- Конечно, нет, - скрипит он сквозь сжатые зубы.

- Блайд, перережь ему… эту веревку, - я показываю вниз. Я знал, что так и будет.

Затея проста, как яйцо. Жертва не видит ничего вокруг. У нее завязаны глаза. Она истощена, голодна, напугана до полусмерти. Жертва слышит все, что происходит, все чувствует. Как только она теряет сознание, ее приводят насильно в чувство, игра продолжается.

Я назвал ее "Лотерея Холмса". Каждый выбирал номер от двух до тридцати. Каждый жаждал мести. Каждый жаждал крови. Каждый получал приз.

Я сделал все, как задумал. Я сдержал обещания, данные мальчикам, друзьям. Даже полковнику Морану. И мне досталось самое трудное. Я не беру порченный товар. Я всегда номер один.

Руки выгибаются вперед, веревка идет под нары, вниз, потом наверх, к ногам. Ах, да, еще петля вокруг шеи, но это единственная хитрость, которую я так и не понял, как именно делает Блайд. Жертва дергает рукой или ногой и петля затягивается. Он должен лежать смирно.

На нем ничего нет. Бинты, веревки. Атрибутика, будоражащая воображение моего друга Морана. Мне нужно сделать только одно - раздвинуть его ягодицы и пробить первую брешь. Я хочу слышать его крики, я хочу видеть его глаза. Я единственный, кого ты видишь, единственный, кого ты знаешь в этой игре.

Ты не разочаровываешь меня. Тебе больно, смертельно стыдно и очень страшно. Ты быстро понимаешь, что я имел ввиду. Стискиваешь зубы, и только раз кричишь во весь голос. Сейчас я слишком зол на тебя, и мне неприятно, что Блайд стоит, отвернувшись к стене, и мне неудобно, коленям больно, и я хотел бы, чтобы мы были в моей постели там, наверху, чтобы ты был так же весел и решителен, как пять минут назад, чтобы твой лоб не был покрыт предсмертной испариной и чтобы ты лежал на боку, чуть выше меня, и пошире раздвинул ноги. И еще я хотел бы, чтобы твой длинный член стоял и чтобы ты получал удовольствие.

Я кончаю. Падаю на него.

- Тихо! - снова моя ладонь касается его лица. Я хочу поцеловать его. Глупо. Но он красив даже сейчас, с перекошенным лицом, зажмуренными глазами. Какое падение для джентльмена! Я касаюсь его подбородка губами. Он вновь вскрикивает - я слишком сильно надавил на грудную клетку. - Не кричи, голос еще пригодится. Блайд, переверни его. И завяжи глаза.

- Черт, Мориарти! Что ты задумал?! - он дергается, замирает от удушья.

- Узнаешь. У тебя будет время согласиться с моими условиями или просто выполнить все, как я сказал. Странно, что ты не спросил раньше и молча терпел.

- Будь ты проклят! - хрипит он.

- Да, моя дорогая потаскушка, - я заправляю рубашку и присаживаюсь на корточки, взяв его лицо в ладони. - Мне жаль, что так получилось. Я предпочел бы добровольное обладание. Но ты же упрямец. Каждый, кто войдет сюда, выйдя отсюда, сможет сказать о тебе правду, если ты скажешь правду о нем или обо мне. Если просто сделаешь хоть малейший шаг в нашу сторону, весь мир узнает о поведении мистера Шерлока Холмса в гостях у профессора Мориарти. Твоя карьера, твое положение, твоя семья, твои друзья - помни о них в ближайшее время.

Он смотрит мне в глаза. Это слезы? Нет, глаза сухи. Лицо теряет какое-либо выражение. Мышцы обмякли. Он полностью раздавлен. Я рад? Да.

Я ухожу. Их двадцать девять. Каждый последующий смотрит на предыдущего. Никакого сочувствия. Но и никаких излишеств. Холмс слышит, чувствует, но не видит. Каждый раз он знает, что это не последний. Аммиак, вода - все на нашей службе.

Я должен подумать, почему он молчал.

Я возвращаюсь через несколько часов. Его отвязали, за ним следит Стек. Говорит, что Морану и получаса не хватило. Не врал старый служака о своей неутомимости. Извращенец.

Холмс лежит в забытьи. Немного крови. Нужен ли Гретхен? Да, нужен. Мальчики у меня хорошо оснащены.

Еще день-два он пробудет здесь, опять под присмотром, чтобы не наложил на себя руки, в лаборатории, где тепло. Я, как обычно, заглядываю к нему ближе к утру.

Смуглая кожа землистого цвета. Мешки под глазами. Старые синяки желтого цвета. Нос заострился. Он смотрит на меня пустыми глазами. Молчит. Я сжимаю его руку. Пальцы не реагируют. Мне даже жаль, что он не пытается ударить меня. Гретхен снял швы, теперь он почти в порядке.

Я не люблю крови и насилия. Как я теперь ему это объясню? Я не виноват, что раньше в этом не было ничего личного. Это же просто война. Но он глух к моим словам. Это морфий.

Ты думал, что я ограничусь простым насилием? Только я и никто другой? Что меня можно вытерпеть? Ты думал, что я приберег тебя для себя и поэтому молчал? Как странно! Ты думал, что я благороден? Нет, я давно вытравил свою совесть. Или все опять не так, как кажется? Я не понимаю тебя, детектив.

Через час он исчезнет отсюда в отстиранном и отремонтированном костюме. Его вывезут на то же место, откуда похитили или вышвырнут на Бейкер-стрит. В любом случае, он будет без сознания.

Какой же ты жалкий, мой бравый сыщик! Какой смешной, мой герой! Какой величественный в своем горе! Мой Шерлок Холмс, принявший судьбу молча. Я плохо тебя изучил. Но, главное, я плохо изучил себя.

"Я выбираю Сассекс. Иначе все раскрою и покончу с собой. ШХ, Лондон"

"Хорошо. Я сам выберу дом. Вы нужны мне живым и невредимым. ДМ, Лондон"

"Какая вам разница? Я уже мертв. ШХ, Сассекс"

"Мне есть разница. Или я должен сказать напрямую? Это не касается нашей войны. ДМ, Лондон"

"Объяснитесь. ШХ, Сассекс"

"Буду завтра. А впрочем, сначала приеду я, а потом почтальон принесет эту телеграмму. Доброго утра! ДМ, Сассекс"

Он велел собрать свои вещи. Пока горничная набивала чемоданы, написал несколько обличающих меня писем. Он разобрал картотеку, сжег кое-какие бумаги. Когда горничная доложила, что вещи готовы, он поблагодарил ее и велел наполнить ванну.

Он попросил Уотсона отнести письма в полицию и в клуб "Диоген". Когда доктор ушел, он заперся в ванной. Разделся донага. С головой погрузился в чуть теплую воду. Вынырнул. Вылез. Утерся полотенцем. Сложил в тугой валик халат. Лег на ледяной кафельный пол. Халат положил под голову.

Дуло в рот. На курок.

Никаких сомнений. Самоубийство. Глупец.