Название:Слэш в долине Темзы

Автор: Jean–Paul

Категория: слэш

Фэндом: Инспектор Морс

Герои: Морс/Льюис

Рейтинг: NC–17

Содержание: Инспектор – гей, сержант – натурал. Надолго ли? Хотел написать слэш–драбблы, получился вроде как драбблёный рассказ. Внешность героев: сериальный Морс в исполнении Джона То, но сделаем его моложе, и найдем Льюиса покрасивее.

Предупреждение: 4 ненормативных слова.

Примечание: Имя инспектора Морса – Endeavour, т.е. Усилие, Попытка, хотя мне больше нравится Искатель или Старатель. Добрые родители дали сыну имя одного из кораблей Кука. "Суини"- детективный сериал с Джоном То в главной роли.

Дисклаймер: Эти герои не приносят мне дохода. Безумство поведения героев – на моей совести.

Сентябрь

Определенно, это был не его день. Мало ему убийства знакомой женщины на прошлой неделе, так вдобавок инспектор Белл получил должность суперинтенданта, на которую Морс рассчитывал. А сейчас к нему в дверь постучался юнец двадцати с небольшим, в котором Морс с удивлением узнал сержанта инспектора Белла – Льюиса.

Пропорциональное красивое лицо, которое не портит сломанный, кажется, нос. Добрые серые глаза, слегка вьющиеся черные волосы, высокий, с хорошей фигурой, которую не мог скрыть дешевый уродливый серый костюм.

Именно этот парень задержал его несколько дней назад у дома покойной Энн с поличным. Когда Морс слезал с крыши гаража, Льюис схватил его в буквальном смысле за рукав. Они молча смотрели друг на друга, не веря своим глазам. И, перекинувшись парой фраз, отправились в бар, где Морс попытался объяснить, что делал на месте преступления. Молодой человек внимательно слушал, но было ясно, что он не верит ни единому слову инспектора. После второй кружки пива, Льюис неожиданно достал носовой платок и вытер грязь со щеки Морса. Этот жест был решающим. В конце концов, они совершеннолетние и наплевать, что оба из одного участка. Морс смело предложил отправиться к нему, чтобы отметить знакомство. Сержант отказался, сославшись на жену и детей. "Черт! Я ошибся," – разочарованно постановил Морс.

И сейчас этот сметливый молодой человек переминался с ноги на ногу на пороге его кабинета, держа в руке какую-то бумагу.

– Что это? – мрачно спросил Морс.

– Э-т-т-то просьба о переводе, – запинаясь, ответил Льюис. И, подумав, добавил, – сэр.

– Каком переводе?

– К вам, – Льюис быстро прошел в кабинет и протянул прошение. – Инспектор Белл стал суперинтендантом, и я остался без руководителя.

– И выбрал меня в качестве наставника? Я не работаю с сержантом.

– Меня предупредили, сэр. Но суперинтендант Стрейнж направил меня к вам.

– Стрейнж? Замечательно. Работать со мной не так просто, как с другими. Льюис? Верно?

– Да, сэр. Роберт Льюис.

– Будет трудно.

– Я готов, сэр.

– Отлично, – Морс написал внизу листа "Согласен" и поставил витиеватую подпись. – Беги к Стрейнжу, пусть завизирует. Завтра в восемь жду тебя здесь.

Льюис улыбнулся лучезарной улыбкой и выбежал из кабинета, хлопнув дверью. Помедлив, Морс снял телефонную трубку.

– Стрейнж? Морс. Какого черта ты прислал мне этого салагу?

– Радуйся, что тебе дали этого, а не новобранца с курсов. Надеюсь, вы сработаетесь. И без эксцессов, Морс, прошу тебя.

– Я постараюсь, но обещать не могу. Хотя, на этот раз у меня женатый напарник, верно?

– Верно. Работай, Морс. Я жду результатов.

Стрейнж повесил трубку. Инспектор откинулся на спинку стула и закрыл глаза. По радио передавали "Риголетто".

Ноябрь

– Стоять! Е* твою мать! Стоять, я сказал! – Льюис бежал вдоль гаражей, догоняя парня, вооруженного старым армейским пистолетом. Уилсон ловко преодолел невысокий забор и бросился вверх по улице, сбивая с ног одиноких прохожих. Льюис легко перелез по сетке-рабице и помчался за ним. На перекрестке наперерез беглецу вылетел красный Ягуар и понесся по тротуару, догоняя его. Только сбив человека, водитель остановил машину. Случайные прохожие уже вызвали полицию, когда Льюис достиг места столкновения своего инспектора с подозреваемым.

– Ты опоздал, Льюис. Я поймал его, – Морс довольно улыбался, стоя над жертвой.

– Он мертв? – сержант тяжело дышал.

– Конечно, жив. Неужели ты думаешь, что я задавил его? Кстати, давай-ка затолкаем его в машину, пока дорожная служба не приехала.

Небольшая толпа зевак быстро разошлась, когда Льюис оглянулся на нее, запихивая еще не пришедшего в себя Уилсона в Ягуар. Ему пришлось сесть рядом с ним на заднее сиденье.

– Поищи-ка у него пистолет, Льюис, – Морс ударил по педали газа.

– Нашел, – оружие перекочевало из кармана рваной куртки преступника в карман пиджака детектива. - Надеюсь, у нас не будет неприятностей.

– Из-за того, что мы его задержали? Нет, не будет.

– Адвокат может с нами поспорить. Это был крайне странный способ задержания.

– Нормальный, Льюис. Этот способ мало чем отличался от остальных. В любом случае, ты ничего не сделал. Это моя вина.

– Свидетели покажут, что я вам помогал, сэр.

– Да, это ты зря. Тебе следовало остановить меня и арестовать, – Морс посмотрел на Льюиса в верхнее зеркало заднего вида.

– Ага. В другой раз я обязательно так и сделаю, сэр, – Льюис пнул завалившегося парня в бок и тот открыл глаза. – Эй, он очнулся. Чё делать?

– Зачитай ему его права, Льюис.

Декабрь

Льюис поднял голову от дела.

– Двадцать шестого меня не будет, сэр.

– Это почему? – инспектор поставил чашку на неподшитый протокол. Расплескавшийся чай оставил растекающееся по бумаге пятно, но Морс этого не заметил.

– Я участвую в соревнованиях, сэр. Я говорил вам месяц назад, что меня выбрали.

– Напомни, – инспектор чертыхнулся, стирая капли воды со стола.

– Я дерусь за наш участок на рождественских соревнованиях.

– Не понимаю. Еще раз, – Морс наконец посмотрел на сержанта.

– Сэр, об этом только и говорят везде. Сейчас время ежегодного рождественского съезда полицейских. Я выступаю за наш участок на соревнованиях по боксу, - Морс вновь показал полное неведение.- Сэр, я же почти каждый вечер уходил на тренировки. Вы забыли?

– Да, Льюис. Я почему-то думал, что ты вечерами сидишь с детьми, а синяки у тебя от чрезмерного усердия на почве закона. Я не знал, что ты боксируешь.

– Я учился в спортивной школе. Вы придете поболеть за меня?

– Бокс не самое приятное зрелище, Льюис. Слишком много крови.

– Понятно. Ладно. Только там будет весь участок, кроме дежурных, конечно.

– Посмотрим. Кстати, в каком весе ты выступаешь?

– В среднем, в каком же еще?

– Я думал, в легком. Надеюсь, тебе не вышибут последние мозги.

– Вряд ли мои способности от этого пострадают. С вашей точки зрения, сэр.

– Как ты догадался? – Морс ухмыльнулся и отсалютовал своему помощнику чашкой, понадеявшись, что не пострадает не только содержимое черепа сержанта, но и его лицо.

Июнь

Пробежав квартал, Льюис понял, что упустил его. Остановившись на перекрестке и оглядевшись по сторонам, он решил заглянуть в ближайший магазин. В крайнем случае, оттуда можно позвонить инспектору в машину.

"Ха, вот и Ричардс!" – сердце сержанта зашлось в радостном стуке. Ричардс – мокрая красная физиономия под торчащими во все стороны немытыми обесцвеченными патлами – стоял за стойкой с чипсами. Льюис осторожно прошел за прилавком с консервами и подкрался к преступнику сзади.

– Бу! Привет, Ричардс! Полиция долины Темзы, – Льюис сжал преступника за левый локоть. Тот попытался вырваться, но крепкий захват удержал его на месте.

– Куда же ты, Ричардс? Мы так долго тебя искали. Пойдем со мной.

Юноша сунул руку в карман.

– Ну-ну, без глупостей, парень, – Льюис дернул его к выходу.

– Ага, – кивнул тот и, быстро вынув руку из кармана, выстрелил себе в висок. Мозги вылетели вслед за пулей. Оглушенный Роберт Льюис осел на пол рядом с телом.

– Льюис, ты жив? – Морс влетел в магазин спустя несколько минут, – Еле нашел тебя.

– Я-то да, а вот парнишка…

– Пойдем, выпьем. Нам здесь больше нечего делать, – две полицейские группы уже работали на месте трагедии.

В пабе на другом конце города было людно.

– Я долго так не выдержу, если они буду стреляться у меня на глазах, – Льюис залпом опрокинул вторую стопку.

– Это лучше, чем они будут стрелять в тебя.

– Верно. Ваше здоровье, сэр.

– Твое, Льюис. А на самоубийц не трать время - само забудется.

– У вас сегодня свидание? - Роберт внезапно сменил тему.

– С чего ты взял?

– Мне показалось. У вас вид какой-то… Мечтательный, что ли?

– Я его отменил.

– Зря. Вам надо с ней встретиться.

– С ней?- но Морс сразу исправился, кивнув.- Да, Льюис, надо, только есть дела поважнее.

– Например?

– Выступление нашего хора. Я должен готовиться.

– У вас хороший голос, сэр.

– Спасибо, Льюис. Но что-то я не припомню, чтобы ты бывал на моих концертах.

– А разве вы бывали на моих боях?

– Нет. Будем считать, что мы квиты.

Сентябрь

– Что ты себе позволяешь, Роберт Льюис?

– Вэл, золотко, дай мне, пожалуйста.

– Робби, тебе чуть выше. Робби! Роберт!

– Давай перевернемся, милая. Какая ты у меня классная!

– Робби, ты поставил меня раком для того, чтобы облизывать или чтобы, наконец, трахнуть?

– У тебя такая классная дырочка. А можно я чуть–чуть?

– Робби, ты с ума сошел! Нет, Робби. Робби! Ты меня слышишь, Робби? Нет! Черт, Роб, убери свой член от моей задницы! – Вэлери лягнула мужа и выскользнула из–под него. – Знаешь что, Робби? Я все понимаю, но так со мной нельзя.

– Но, Вэл, милая!

– Я не желаю даже говорить об этом.

– Вэл, у меня был тяжелый день. Я хочу просто кончить и уснуть.

– Ах, вот как ты заговорил, Роберт Льюис! Набрался хороших манер у своего инспектора? В начале века это был лучший повод для развода.

– Умница моя! Я просто хочу разнообразия. Разве это плохо?

– Робби! Я – твоя жена. Ты занимаешься со мной любовью и должен сначала спросить. По–твоему, разнообразие заключается в том, чтобы трахнуть меня в задницу?

– Я думал попробовать.

– Найди себе шлюху и попробуй с ней. Я разрешаю тебе изменять, если ты забыл, Льюис.

– Я не хочу изменять тебе с другой женщиной, Вэл.

– Для этого кошмара ты можешь найти себе и мужчину.

– Куда ты, Вэл?

– На диван в гостиную. Не хочу быть насаженной на вертел, как курица.

– Черт! Но у меня все еще стоит.

– Сдрочи, Робби. Полегчает.

– Бл***! – Роберт уткнулся лицом в подушку.

Ноябрь

Сквозь шум дождя Морс едва расслышал стук в окно. За стеклом маячил силуэт Льюиса.

– Рад, что вы дома, сэр.

– Ты совсем мокрый. Заходи, – Морс посторонился.

– Я звонил вам, – сказал Льюис, снимая промокшую насквозь куртку. – Вас не было.

– Да, я недавно подъехал, – Морс отвел взгляд.

– Не знал, в каком пабе вас искать. Вам надо попросить начальство выдать вам рацию.

– Зачем? Тебе всегда удается меня найти. Знаешь что, иди–ка в ванную, снимай все мокрое и вешай на батарею. Я налью тебе выпить.

– Спасибо, сэр, – сержант снял джемпер и прошел в глубь дома. – Можно я пока воспользуюсь вашим халатом?

– Конечно, – Морс подошел к двери ванной. – Можешь принять горячий душ, чтобы не простудиться. Домашние туфли под ванной, а мыло, шампунь – все на полке.

– Ага. Вижу.

Через пятнадцать минут Роберт Льюис вышел из ванной, одетый в синий халат Морса, и сразу устроился на диване в гостиной со стаканом бренди в руке.

– Почему ты без зонта? – Морс поднял голову от кроссворда.

– Он не помогает, сэр. Это ливень, – сонно ответил Льюис.

– Понятно. Что–то срочное?

– Ах, да, – Льюис открыл глаза. – Готов отчет Макса. Уитни умер от удушения. Душили подушкой. Естественно, на подушке нет отпечатков.

– Надо опросить всех еще раз. Что–то здесь не так.

– Да, сэр, – Льюис отвечал с закрытыми глазами.

Морс посмотрел на своего сержанта.

– Эх, Льюис, Льюис. Ты с ночного, весь день на ногах и приезжаешь ко мне почти в полночь, чтобы сказать, что Уитни задушили. Льюис!

– А! – молодой человек вздрогнул и открыл глаза.

– Тебе нужно домой, Льюис.

– А? Не, я не поеду в такой дождь. Вэл с ребятами у тещи, так что я дома не нужен. Можно я тут останусь?

– Оставайся, – подумав, ответил Морс. – Спать будешь здесь, – он отложил газету и встал. – Пересядь, я постелю.

Льюис плюхнулся в кресло, и к тому времени, когда Морс вынул из нижнего ящика белье и подушку, и расстелил их на диване, уже уснул.

– Что же мне с тобой делать, Льюис? – Морс осторожно вынул стакан из рук юноши и, обхватив его под плечи, пересадил обратно на диван. Льюис встрепенулся.

– Ага, щас, – спросонья он ступнями стянул туфли за задники, одновременно развязав пояс халата и сбросив его на пол. Морс с удивлением рассматривал накаченный торс и, опустив взгляд ниже, глубоко вдохнул и задержал дыхание. Зрелище открывалось самое соблазнительное. А Льюис, ничего не подозревая, как нарочно подмял под себя подушку и улегся на живот. Округлая попка нагло выставилась вверх. Морс сглотнул и заставил себя не смотреть.

– Ты же совсем промок, – пробормотал он, накинув на растянувшегося сержанта тонкое одеяло. Рука невольно прошлась по влажным волосам молодого человека. Он наклонился и быстро поцеловал стриженый затылок, – Спокойной ночи, Робби.

– Мммм, – промычал во сне Льюис, повернулся на бок и громко засопел.

Март

– Он будет жить? – Морс шел рядом с носилками, на которые уложили Льюиса.

– Конечно. Подлатаем и все будет зашибись, – врач скорой помощи закрыл дверцы машины прямо у инспектора перед носом.

– Зашибись? – Морс остался стоять у подъезда, из которого через пару минут вывели Грейпа.

Развернувшись на каблуках, Морс ринулся к арестованному, который полчаса назад имел несчастье выстрелить в Льюиса.

Трое констеблей преградили Морсу путь и с трудом удержали, не дав вцепиться в закованного в наручники преступника.

– Черт! – прорычал Морс и отступил. Несостоявшегося убийцу полицейского увезли.

После того, как из сержанта извлекли две застрявшие в боку пули, он довольно быстро пришел в себя. Вечером инспектор прошел все инстанции и добился, чтобы его пустили к раненому.

Около отделения реанимация сидела молодая женщина с черными вьющимися волосами, которые оттеняли ее бледное лицо и большие испуганные глаза. Морс сразу понял, что это Вэлери Льюис. Сдержанно поздоровавшись, он подошел к закрытой двери отделения и нажал на звонок. Вышедшей медсестре он показал разрешение от директора госпиталя и свое удостоверение и, не оглянувшись на удивленную Вэлери, прошел за медсестрой внутрь.

Белый халат, который выдали Морсу, пропах горькими лекарствами. Льюис почувствовал движение воздуха рядом с собой и открыл глаза.

– Ха! – чуть слышно проскрипел он. – Это вы, сэр?

– Да, Льюис. Ты в аду, – Морс сел на кровать, а не на принесенный медсестрой стул. – Как ты?

– Нормально. Надеюсь, больше никого не подстрелили?

– Только ты отличился. Хорошо, что ты высокий. Был бы чуть ниже, лишился бы головы.

– Был бы еще выше – лишился бы кое-чего поважнее.

– Пить хочешь?

– Хочу.

– А тебе нельзя, – инспектор достал из кармана пиджака старую армейскую фляжку.

– Это чё?

– Я же говорю, тебе нельзя, – Морс приложил фляжку к губам Льюиса. Тот сделал глоток и закашлялся.

– Черт!

– Я знал, что тебе понравится, – тоже отхлебнув, Морс убрал флягу обратно.

Они замолчали. Льюис устало прикрыл глаза. Морс сидел, изучая лицо своего сержанта.

– Там твоя жена сидит, – наконец сказал он.

– Где? – Льюис поморщился.

– У реанимации. Что-нибудь ей передать?

– Что все в порядке.

– И все?

– Пусть детей поцелует.

– Хорошо.

"Надо быть сдержаннее. Нельзя прикасаться – раскроешься." – уговаривал Морс себя, осторожно поправляя одеяло.

– Я пойду. До завтра. – инспектор встал.

– Сэр! – Льюис открыл глаза. Морс наклонился к нему, чтобы лучше расслышать. – У меня в ящике стола, в верхнем, деньги в конверте. Отдайте Вэл.

– Взятка?

Льюис непонимающе нахмурился, но потом слабо улыбнулся:

– Выигрыш за победу в бою. Бокс. Она не знает. Скажите, что зарплата.

– Как скажешь, Льюис. Поправляйся.

Выйдя из отделения, Морс подошел к Вэл и представился. Коротко объяснив ситуацию, он добавил, что завтра получит с разрешения Роберта его зарплату и оставит у дежурного под расписку. Велев ей придти в участок после шести, Морс попрощался. Лишний раз ему с женой Льюиса встречаться не хотелось.

Август

– Одно ты должен знать четко – нет такого преступника, которого мы не могли бы поймать. Вся наша задача – понять, что им руководило. Если мы не можем этого понять, мы должны включить воображение и представить себе его мысли, чувства…

– Система Станиславкина?

– Кого?

– Ну, этого... Русский. Про какого-то актера рассказывал по телеку.

– Льюис, ты ужасен. Станиславский давно умер. По телевизору рассказывали про него и про его систему актерского мастерства.

– Верно. Откуда вы знаете? У вас же нет телевизора.

– Подсмотрел через окно у соседей. Так вот, поставь себя на место этого человека. Вот он вышел из дома, закрыл дверь. Потом он вспомнил, что оставил зонт на кровати. Его действия?

– Ну, пойти за зонтом.

– Нет, Льюис. Ты забыл, что этот человек оглянулся и увидел соседа. "Нерешительно", сказано в протоколе, обрати на это внимание, "нерешительно потоптался на крыльце и пошел к магазину", то есть он подумал, что зайти в дом на глазах соседей он не может и ушел. Твои действия?

– Я бы вернулся позже. Только я бы вернулся минуты через две. Если бы у меня был ключ, я бы завернул за магазин, постоял, и тут же побежал бы назад. Понимаете, когда бежишь, меньше примет запоминается. И все примут тебя за человека, который что-то забыл у себя дома.

– Молодец. Вот завтра ты и посмотришь, как это можно было сделать. Если ты докажешь, что он успел за две минуты добежать до угла, позвонить и вернуться за зонтом – мы выиграли. Не хочешь пропустить по стаканчику?

– Нет, у меня дела. Мне надо домой.

– Жаль. А я пойду выпью – сниму усталость, – Морс накинул плащ и вышел. Роберт задумчиво проводил его взглядом. Настроение шефа ему не нравилось.

Октябрь

Если хочешь совершить что-нибудь безумное – делай это быстро, не задумываясь. Вэл вновь захлопнула дверь спальни перед его носом, Морс срывает на нем зло, ругая целыми днями или упражняясь на нем в ядовитом острословии, на детей жалуются соседи и учителя. Месяц явно был не из лучших. Все о чем Роберт мечтал – это лечь под теплое одеяло и чтобы никто, даже дети, не тревожили. Хотя бы один день.

Загородное шоссе вывело его потрепанный автомобиль на знакомое место. Еще на практике он участвовал здесь в облаве. Была не была!

– Эй, парень, чё почем? – Льюис опустил стекло, чтобы вести переговоры.

– Отсос – десятка, дальше – как договоримся, – беловолосый парнишка наклонился к машине.

– Ладно, садись.

Льюис знал, что надо действовать быстро, пока мозги не включились. За поворотом начинался парк. Сегодня облавы не будет – Хьюлетт разболтал, что ее перенесли на следующую неделю. Съехав на опушку, Льюис остановился. Он судорожно вцепился в руль, стараясь не паниковать.

– Расслабься, дружок, – елейным голосом мурлыкнул блондинчик и нырнул вниз, под руль.

Декабрь

Сержант Роберт Льюис глубоко вдохнул и постучал в дверь кабинета своего начальника, суперинтенданта Стрейнжа.

– Входите, Льюис. У меня к вам разговор, – Стрейнж был серьезен, как обычно по утрам. Льюис отметил, что шеф нервно потирает руки. – Садитесь. Морс опять не вышел на работу?

– У него грипп, сэр.

– Замечательно, – в голосе Стрейнжа появилась странное оживление. – Тогда давайте сразу перейдем к делу. Вы не хотите попросить о переводе?

– Я, сэр? – Льюис удивился. – Нет, сэр. С чего бы?

– Да–да, с чего? – Стрейнж вновь посуровел, встал и прошелся по кабинету. – Вы должны сами догадаться, сержант.

– Я не догадываюсь, сэр.

– Хорошо, – Стрейнж сел за стол и глубоко вздохнул. – Как вы заметили, у инспектора Морса некоторые проблемы со здоровьем.

– Да, сэр.

– Не перебивайте. Кроме того, у него проблемы с алкоголем. Все бы ничего, если бы у него не было проблем с дисциплиной. Вам, как молодому и очень перспективному сотруднику...

– Благодарю вас, сэр.

– Не перебивайте, Льюис. Вам, как молодому и перспективному сотруднику нужен другой руководитель.

– Но меня устраивает этот, сэр, – Льюис почувствовал подвох, но в чем его суть пока не понял.

– Я понимаю, что у вас с Морсом сложились довольно хорошие отношения. Ваши методы работы совершенно выбиваются из общепринятых, но я доволен, что они действенны. С другой стороны, я слишком часто спасал ваши задницы от претензий адвокатов тех, кого вы избили или к кому являлись без ордера. Но сейчас я прошу вас подумать о своей собственной карьере, – Стрейнж помолчал. – Морс часто приглашает вас к себе домой?

– Довольно часто, сэр, – честно ответил сержант.

– Часто предлагает вам выпить?

– В этом нет ничего дурного, сэр. К тому же я не пью в рабочее время.

– А он не... Простите, но я должен задать этот вопрос. Он не предлагал вам, ну... Это?

– Не вполне понимаю вас, сэр.

– Какой вы непонятливый, сержант. Ставите меня в глупое положение, – рассердился суперинтендант. – Морс не предлагал вам вступить с ним в э–э–э...

– В банду? – предположил Льюис.

– Какую банду? – удивился Стрейнж.

– Не знаю, сэр.

– Тьфу, ты, господи! – Стрейнж потер руки. – Не в банду, а в... интимные отношения, – закончил он шепотом.

– С кем? – в свою очередь удивился Льюис.

– С бандой. Тьфу, да с ним же, с кем же еще!

– Вы о чем, сэр? Простите, но я вас не понимаю.

– Так, – Стрейж набрал воздуха побольше, – Льюис, вы и вправду такой тупица или только в моем присутствии?

– Я...

– Я вас спрашиваю, – зашипел он, – не предлагал ли вам старший инспектор Морс вступить с ним в интимные отношения?

– А разве он гомосексуалист? Он же меняет женщин, как перчатки.

– Вы женаты, Льюис? – Стрейнж окинул сержанта скептичным взглядом.

– Да. И у меня двое детей.

– Так вот, если хотите и дальше иметь возможность кормить своих детей не на пособие, отвечайте на мои вопросы.

– Хорошо, сэр. Нет, сэр.

– Что – нет?

– Не предлагал.

– Тогда подумайте о переводе Льюис. Есть шанс, что ваш перевод избавит Морса от депрессии и вернет его к работе.

– Я не очень понимаю, как это связано со мной.

– Объясню вам, но это только для ваших ушей, Льюис. До вашего перевода к нему Морс прекрасно работал. Конечно, у него бывали срывы, но не так часто. А теперь, когда вы постоянно рядом, он вообще не хочет работать.

– Простите, но вы неправы, сэр. Инспектор Морс очень много работает.

– Над кроссвордами, Льюис. Я знаю его больше пятнадцати лет, и я вижу все признаки. Зачем вы соврали про его грипп? Он попросил вас?

– Нет, сэр. Просто, он плохо себя чувствует, и я подумал, что это грипп.

– Это предрождественская депрессия и запой, Льюис. А вам надо думать о другом. Посмотрите, с кем из инспекторов вы бы хотели работать. Толковых сержантов у нас не так много. Уверен, что всякий с удовольствием возьмет вас себе.

– Я подумаю, сэр.

– Подумайте, Льюис. Он мой лучший инспектор, но если все продолжится как сейчас, я буду просить провести внутреннее дисциплинарное расследование. Имейте это в виду. Вы свободны, – Стрейнж махнул рукой в сторону двери. – И не вздумайте сообщать о нашем разговоре Морсу. Только суицида мне не хватало.

– Да, сэр, – ошарашенный сержант закрыл за собой дверь.

Январь

Роберт Льюис стоял над телефоном. Нужно было набрать всего пять цифр, 9–3–1–8–1, но он знал, что опять не услышит привычное деловое "Да". В очередной раз сняв трубку, Робби занес палец над кнопками и вновь положил ее на рычаг.

Из старых сотрудников в участке Долины Темзы осталось не так много людей. Макс, Стрейнж, Белл, Хьюлетт. Спросить можно было только у Белла. С тех пор как он стал суперинтендантом, Льюис редко общался со своим первым инспектором. Возможно, пришло время задать Беллу пару вопросов о Морсе.

Договорившись о встрече, Льюис еще раз посмотрел на стол старшего инспектора. Морс не был на службе около недели и со вчерашнего вечера не подходил к телефону. Это действительно запой. Что делать сержанту без инспектора? Льюис открыл учебник по международному розыску и, прочитав страницу и не поняв ни слова, снова закрыл. Надо было ехать.

– У меня к вам вопрос про Морса, – сказал Роберт Льюис суперинтенданту Беллу, когда они сели за столик в баре "Петух и кот".

– Морса? – Белл сдувал пену с темного пива. – Что он тебе сделал?

– Пока ничего, но я хотел спросить о нем. Вы его знаете дольше всех.

– Дольше всех его знает Макс, я пришел позже. Что именно ты хочешь знать?

– Он всегда был таким?

– Каким?

– Ну, он не вышел на работу на этой неделе.

– Наверное, у него депрессия. Как обычно.

– А от чего у него депрессия?

– Не знаю. Несчастная любовь, вероятно. На моей памяти такое было пару раз. Или пару десятков раз. У него же нет семьи.

– А это надолго?

– Не знаешь, чем заняться? Готовься к экзамену на инспектора. Только по–тихому. Пора тебе выбиваться в люди. Когда будешь готов, скажешь, и я подпихну твои документы кому надо.

– Спасибо, сэр. Но сейчас мне просто любопытно, что такое с инспектором.

– Ну, я, конечно, могу тебе рассказать про него кое–что. Только ты – никому. Даже, если ты перестанешь его после этого уважать и попросишься на другую работу.

– Хорошо.

– Знаешь, почему этот умнейший тип никогда не работает с сержантом?

– А я?

– Кроме тебя, конечно. Ты – это вообще особый случай. Но вот до тебя – ни–ни. На самом деле до тебя был... Как же его звали? Ренни? Бенни? Короче, они проработали вместе года полтора–два, а потом этот... Кенни? Не важно. Он попросил о переводе.

– Почему?

– Я тебе скажу, – пиво Белла было на исходе, и он подвинул к себе вторую кружку. – Официально он переехал, но на самом деле он обвинил Морса в домогательстве.

– Как? – Льюис замер, – То есть?

– Тогда это было страшное обвинение, Льюис. Если бы этот Денни... Точно! Его звали Денни. Если бы он дал делу ход, то Морс, который тогда только раскрыл серию кошмарных убийств, вылетел бы в одну секунду. И с таким ярлыком, что хоть в петлю лезь. Громкое было дело. Двенадцать девушек за год, Льюис, и никто не мог поймать мерзавца. А Морс отправил его на виселицу. И это за четыре дня. Представляешь, Льюис? Никто из наших стариканов не мог его вычислить, а Морс в первый день просмотрел дело, на второй – помотался по городу туда–сюда, на третий взял ордер, а на четвертый приволок в участок ублюдка. Тебе надо у него поучиться, Льюис.

– А что у них случилось с этим Денни? – сержант вернул разговор в нужное русло.

– Подробностей не знаю, но будто они после этого дела крепко задружились, и Морс подумал, что это не просто дружба, понимаешь? Вроде как, они надрались, и Морс полез к нему в штаны. Только вот Денни не был этому рад и побежал к начальству с доносом. Его уговорили просто перевестись, без скандала. Морс был в зените славы, про него писали в газетах. Его нельзя было уволить, понимаешь? Был бы скандал на всю Англию. Нас бы называли "пидар-участок долины Темзы", сечешь? Только сам Морс после этого захандрил, начал прикладываться к бутылке. А через несколько лет его бросила какая–то баба, с которой он пару лет прожил. И пошло–поехало. Что на этот раз?

– Наверное, то же самое – баба.

– Надеюсь, не мужик. Ты за ним ничего такого не замечал? – Льюис отрицательно покачал головой, – Ну и хорошо. Подумай о переводе. Если его уволят, а теперь это возможно, то тебе будет сложнее.

– Хорошо, подумаю, – Льюис поблагодарил суперинтенданта и под благовидным предлогом сбежал.

Апрель

– У вас по–прежнему нет телевизора? – в голосе Льюиса почувствовалось разочарование.

– Нет. Почему ты спрашиваешь? – Морс наливал чай в простые кружки.

– Скоро начинается "Суини", – Льюис взял свою кружку и сел с ногами на диван. – Хотелось отдохнуть немного, если мы будем работать всю ночь.

– "Суини"?

– Это сериал, сэр. Про полицейских.

– Сериал? Это где размахивают пистолетами и палят во всех подряд?

– Это хороший сериал. Заставляет задуматься и дает примеры.

– Господи, Льюис, ты набираешься опыта у героев сериала?! – ложка в руке Морса застыла в воздухе.

– Любой опыт полезен, сэр. Учиться можно и на чужих ошибках.

– И твое вчерашнее везение тому пример.

– Не начинайте, сэр. Никто не виноват, что вы неправильно меня поняли. Кстати, знаете, почему по опросам профессия полицейского так непопулярна?

– Почему?

– Агрессия. Считается, что мы злые, жестокие, бездушные.

– Про тебя такое точно не скажешь. Хотя, ты же не мирный шахматист.

– Да, я с детства любил драться. "Нагл и груб," – так писали учителя в моей характеристике.

– Не может быть! Надеюсь, ты больше не участвуешь в подпольных поединках?

– Конечно, нет. Это все то соревнование между участками. Если бы я тогда не выиграл, мне бы ничего подобного не предлагали.

– Да, хорошо, что я не пошел на тебя смотреть. Мне хватило зрелища на всю следующую неделю. Давно я таких заплывших физиономий не видел.

– Да, мне просто повезло в тот раз. Я вот потом дрался с Громилой Джонсоном. Крепко он меня помял. А вот Резвого Кронча я легко сделал.

– Как же твоя жена не догадывалась о боях?

– Я говорил, что это при задержании.

– Поэтому она меня недолюбливает?

– Не знаю. Я ее не спрашивал. Все равно с боксом покончено.

– Ранение?

– Ага. Когда оно там заживет? Я даже руку нормально поднять не могу. Какой уж там удар, с дырой в боку-то? Так что…

– Да, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что ты пошел в полицейские, чтобы не идти в охранники. Тебе плеснуть? – Морс указал на бар.

– Ага, – согласился Льюис и взял бутылку пива. Они чокнулись. – А вы – потому что не знали, куда деться после армии.

– А женился ты, потому, что твоя девушка забеременела.

– Верно. А вы – бабник–неудачник. Все убийства сводите к теории о несчастливой любви и постоянно думаете о сексе. Как вам только не стыдно?!

– Разве ты не думаешь? – искренне удивился Морс.

– Нет, сэр. Я им занимаюсь.

– Да–а–а, Льюис. А я уже забыл, как это бывает.

– Но ведь у вас было много женщин, – Льюис подхватил с тарелки тост.

– Завидуешь?

– Нет. В моем положении приходится обходиться тем, что есть.

– Ты не очень–то счастлив, верно?

– Ну, я же отец... А Вэл... У нас, кроме детей, довольно мало общего.

– Почему бы тебе не найти себе кого–нибудь по душе?

– Мне? Ха! Если такой человек, как вы, не может найти себе женщину, то я уж лучше удовольствуюсь малым.

– А ты философ. Впрочем, подозреваю, что это наносное. Либо сила, либо ум, как сказал мудрец. Ты всегда носишь джинсы?

– Я же вроде как не на работе. А что?

– Ты похож на подростка.

– А вы на старика. Простите, сэр, но этот костюм...

– Старит?

– Ага.

– Надо сменить рубашку на более яркую. Именно в рубашке дело, и в галстуке. Если их поменять, я буду выглядеть моложе и привлекательнее.

– Вы и так... То есть, я хотел сказать, что вы совсем не стары. У нас ведь не такая большая разница, просто вы чувствуете себя как-то неправильно, что ли?

– Знаешь сколько мне лет? – Льюис кивнул. – Посмотрел мое досье?

– Нет. У меня нет прав доступа: я всего лишь сержант.

– Откуда тогда?

– Если честно, это всего лишь ваши водительские права.

– Очень хорошо, Льюис. Я действительно ощущаю себя стариком. Даже большинство знакомых женщин считает, что я выгляжу старше своих лет.

– Если вам так не везет с женщинами, сэр, – Льюис ухватился за слово, – то может вам… кхм... сменить путь.

– Что ты имеешь в виду, Льюис? – насторожился старший инспектор.

– Ну, это, если вам не везет с женщинами, то может вам найти себе друга?

– Что ты несешь, Льюис? – Морс нахмурился. – Предлагаешь мне стать голубым?

– Ну, если бы я не знал вас так хорошо, то сказал бы, что вы он и есть.

– Неужели?

– Ага. Все эти ваши костюмы, манеры, арии, даже эти постеры…

– Эстампы, Льюис, это эстампы. Я вкладываю деньги в искусство.

– Ага, в искусство, – иронично поднял бровь молодой человек.

– Разве любовь к музыке делает меня содомитом?

– Кем?

– Содомитом. Ты совсем забыл курс истории права?

– А? Ага.

– Да, Льюис.

– Сейчас совсем другие времена. К меньшинствам относятся более лояльно. Почему бы вам не дать объявление, типа: "Состоятельный мужчина средних лет с отличным вкусом к горячительным напиткам и классической музыке, владелец самого роскошного Ягуара в городе, познакомится с молодым человеком для секса без обязательств."

– Ты забыл упомянуть мою сексуальную внешность и то, что я полицейский.

– Если я упомяну, что вы – полицейский, ваши шансы понизятся.

– Только если это не будет другой полицейский.

– Верно! – хохотнул Льюис.

– Кроме этого, надо, чтобы мужчины считали меня сексуально привлекательным. Не думаю, что меня воспримут правильно. – Морс чувствовал, что разговор этот до добра не доведет, но продолжал играть свою роль.

– Найдите какого–нибудь опытного красавчика и попробуйте. Дело за малым.

– Ты так спокойно к этому относишься? – Морс недоуменно покачал головой.

– Да. Вы же знаете, я вообще спокойный парень. Правда, я не очень представляю, как можно целовать мужчину или ну... заниматься сексом... Но, сэр, все, что вам нужно – это любовь.

– Она у меня есть, Льюис, – Морс отхлебнул из стакана.

– Но она не взаимна, верно? Вам надо забыть ту женщину.

– Ох, Льюис, я не о ней. С ней давным–давно покончено.

– Все равно, – не в привычке Льюиса было лезть в дела своего шефа. Он всего лишь попытался докопаться до истины. – Надо постараться или забыть или признаться, и тогда будет легче. Вы же опять держите все в себе, верно? Попробуйте, сэр.

– Как–нибудь попробую, – кивнул Морс и допил до дна. – Что у тебя в отчете, Льюис?

Сентябрь

Льюис сделал первый глоток и широко улыбнулся.

– Неплохое пиво для пидарасского бара, сэр.

– Как ты сказал, Льюис? – Морсу казалось, что на них смотрят все до одного посетителя знаменитого оксфордского гей–клуба. Костюмы детективов были слишком строгими для фривольно одетой публики.

– Я опять неправильно сказал? Здесь тусуются пидарасы, значит бар пидарасский.

– Потише, Льюис, – Морс старался смотреть в кружку, хотя было невероятно встретить знакомых в столь странном месте. – Надо говорить "педерасты". И прилагательное тогда "педерастический". Хотя, и так звучит не очень складно.

– Ага.

– Ты думаешь, мне обязательно быть здесь?

– Это же ваша идея, сэр, поговорить со знакомыми Чарльза. Давайте искать этих знакомых.

– Ищи, Льюис, а я пока попью пиво.

– Вы смущены, сэр? В этом нет ничего страшного. К тому же, мы при исполнении, и как только я достану удостоверение, здесь сразу станет пусто. Нашу профессию здесь не любят.

– Работай, Льюис, без удостоверения, – Морс махнул рукой в сторону бара.

– Разрешишь пригласить твоего друга на танец, малыш? – над ними навис громадный детина лет пятидесяти в мятом двубортном костюме. Льюис не сразу понял, что обращаются к нему.

– Э–э… Спросите у него, – Робби ошалело перевел взгляд на Морса.

– Потанцуем? – мятый двубортный протянул Морсу руку в приглашающем жесте.

– Я не танцую! – рявкнул инспектор.

– Жаль, – детина отошел.

– Льюис! Какого черта? – Морс возмущенно зашипел на своего сержанта.

– А что я должен был ответить?

– Что я не танцую. Что же еще?

– Тогда все подумают, что вы здесь с дружком, то есть со мной. О! Смотрите, это же декан колледжа Христовой Церкви.

– Тебе бы лишь скандалы про колледжи выискивать, Льюис. Надо было стать журналистом.

– Не ругайтесь так громко, сэр. Вы, правда, не танцуете?

– Конечно, танцую. А ты?

– Сейчас редко. Вот раньше, когда еще не был женат, часто на танцульки бегал.

– "Танцульки"? Робби, ты меня убиваешь! – Морс откинулся на спинку стула и, наконец, почувствовал себя свободней. Пары двигались в ритмичном танце.

– Музычка здесь классная. Это музыка из фильма "Полицейская академия", сэр. Моей жене нравится этот фильм. Смотрели?

– Нет, естественно.

– Не хотите потанцевать, сэр? Раз уж такая возможность выпала, – Льюис почти допил свою кружку.

– Ты с ума сошел! – Морс вытаращил глаза. – С кем тут танцевать? С тобой?

– Ну, необязательно парный танец, – Льюис покраснел. – Можно и так подрыгаться.

– "Подрыгаться"? Ты можешь хоть повздергиваться, но я туда ни ногой, – Морс с ужасом смотрел на обнимающихся мужчин разного возраста.

– Тогда я пойду, подрыгаюсь немного, сэр. Заодно что–нибудь узнаю про Чарльза.

– Иди.

– Если что, сэр, говорите, что вы со мной.

Льюис поставил кружку, одернул пиджак и присоединился к толпе танцующих. Через несколько секунд вокруг него уже вертелось несколько мужчин, приглашающих танцевать вместе. Морс следил за своим сержантом и отмечал, что Льюис хорошо двигается, что он легко заводит разговор с этими странными людьми, которые осмеливаются выставлять свой порок напоказ, и что он посматривает на Морса и улыбается ему. Когда к Робби наклонялись или тянулись, чтобы прошептать на ухо, "наверняка,- думал Морс,- что–то непристойное", Льюис отрицательно качал головой и кивал в сторону их столика. Пристающие оглядывались на Морса и ретировались. Его наблюдение было прервано присланной из бара кружкой пива, но он не принял подарок. Ритмичные песни сменились медленными мелодиями, и к Льюису подошел хорошо одетый мужчина лет сорока. Они перекинулись парой слов, и Морс ревниво отметил, что его сержант оглянулся еще раз и исчез на другой стороне танцпола. Мужчина последовал за ним. Отказав какому-то тощему очкарику, Морс решил заказать еще пива и, привстав, чтобы сделать заказ, поверх голов увидел, что его сержант, его Роберт Льюис, честный служака и хороший семьянин, отец двоих детей… Морс допил остатки холодного светлого… "Господи, помоги мне"… танцует с тем мужчиной парный танец. "Значит, Льюис любит танцевать." Роберт исчез из его поля зрения и вернулся только минут через двадцать. Раскрасневшийся, слегка взъерошенный и очень довольный.

– Понравилось танцевать, а, Льюис? – Морс допивал четвертую кружку.

– Зря вы отказываетесь, сэр, – засмеялся он. – Хорошая музыка, и народу не так много. Не тесно.

– Да, Льюис, и партнерши выше тебя на целую голову, – голос Морса выдал его раздражение.

– Я… Простите меня, сэр.

– За что, Льюис? – тон стал холодным.

– Я не должен был оставлять вас одного, сэр.

– Ничего. Я говорил всем, что мой молодой любовник танцует с молодыми парнями, чтобы я больше ревновал.

– Не стоит ревновать, сэр. Я просто потанцевал.

– А разве может быть не просто? – Морс сдерживался, чтобы не встать и не прижать Льюиса к стене и не стереть с его лица это виноватое выражение.

– Да, сэр, – Льюис посерьезнел. Он отпил из новой кружки, поставил ее на стол и, посмотрев Морсу в глаза, очень жестко продолжил. – Я мог бы пойти с любым из них и заработать денег. А с тем, с которым танцевал, мог бы выпить по кружке, а потом дать ему отсосать в местном туалете. Бесплатно. А еще я мог бы наплевать на все и поехать к нему и нормально потрахаться. На эти деньги моя жена могла бы две недели провести на курорте. Но я на работе, сэр. И я не занимаюсь сексом с незнакомыми мужчинами. Кстати, если вас интересует, Гарольд Чарльз бывал в этом баре довольно часто и всегда снимал парней одного типажа, вроде его соседа Зака Бейгла, как я понял по описанию. Всегда делал это в местном туалете и никогда не приглашал к себе. Придется поговорить с Бейглом еще раз. Я всего лишь потанцевал, сэр.

– Льюис, я…– Морс чувствовал себя идиотом. – Льюис, я не хотел.

– Почему бы вам не быть терпимее к людям? Или не заглянуть в себя? Может, вам надо просто раскрепоститься?

– Как вон те? – Морс показал на тех двух немолодых мужчин у стены, один из которых, воспользовавшись полумраком бара, впечатал другого в стену. Льюис оглянулся на занимающуюся любовью пару.

– Ну, может, не в общественном месте, – он криво улыбнулся. – Ладно, рабочий день можно считать оконченным? Отвезти вас домой?

– Да, будь любезен.

Сентябрь (тем же вечером)

– Выпьешь чего–нибудь? – спросил Морс, когда они вошли в дом.

– Да, пожалуй, не помешает.

– Ты знаешь, где бар, налей мне тоже. Зажги торшер, – Морс прошел в ванную. Стоя над унитазом, он думал о том, что Льюис, "мой Льюис", как он называл его про себя, сегодня открылся ему с другой стороны. Морс видел, что многие из посетителей бара смотрели на его Льюиса с интересом, и чувствовал, что ревность захлестывает его. Он привык любоваться Льюисом и никогда не думал, что может выдать свои истинные чувства. Он видел, что Льюису было легко среди посторонних людей, и трудно с ним, с Морсом. Неожиданная мысль поразила его: "Неужели Льюис не так прост? Нет, не может быть. Это какая–то ошибка. Какая–то игра. Только бы он обо мне не догадался."

– Виски? – Морс сел на диван рядом с сержантом. – За тебя, Льюис.

– За вас, сэр, – они выпили одновременно и почти до дна.

– Льюис, я все–таки прошу простить меня, – начал Морс. – Я кретин.

– Все нормально, сэр. Это я наговорил вам грубостей. Простите, – Льюис сел вполоборота к нему, подвернув под себя ногу.

– Давай еще немного, – Морс вновь наполнил стаканы.

– Может, вам больше не стоит?

– Глупости, Льюис. Я могу выпить столько, сколько тебе и не снилось. Армейский опыт ни с чем не сравнится.

– Так вот для чего нужны миротворцы! – хохотнул Льюис. – А чему-нибудь полезному вас научили?

– Нет, Льюис, – Морс погрустнел. – Убивать, играть в карты, пить. Выбери из этого полезный навык.

– Дисциплина?

– Без своей там делать нечего. Можно тебя спросить?

– Спрашивайте, сэр.

– Ты серьезно насчет… гм… ну этого, с которым ты танцевал?

– Нет, конечно, – Робби широко улыбнулся. – Забавно, что вы не спросили насчет туалета.

– Это был мой второй вопрос, – парировал Морс. – А насчет подзаработать?

– Нет, конечно.

– Но ты мог бы, верно?

– За вас сэр, – Льюис чокнулся со стаканом инспектора и опять выпил его почти до дна. Морс последовал за ним.

– Они посчитали тебя красивым, – Морс осмотрел бутылку виски на просвет и разлил остатки.

– Вас же тоже приглашали. Вас тоже посчитали красивым.

– Нет, Льюис. Они посчитали, что раз я – тот, кто приехал на Ягуаре, значит у меня много денег и я охотник до платных удовольствий.

– Предпочитаете бесплатные? – в глазах Льюиса мелькнул насмешливый бес, и он поднял стакан. – За ваш успех у мужчин, сэр.

– За твой успех, красавчик, – они допили до дна. Морсу показалось, что он использовал неуместное слово. – Это ничего, что я назвал тебя красавчиком, Льюис?

– Ничего. Это ведь приятный комплимент. Теперь моя очередь спрашивать. Вы действительно так считаете?

– Если я скажу "да", что ты скажешь?

– Если бы вы сказали "нет", я обвинил бы вас в лицемерии. А так… Я рад, что вы так считаете.

– Рад? Ты действительно красавчик, Льюис, не то, что я. Все эти… они так смотрели на тебя.

– Вы преувеличиваете, сэр. Я ничем особым там не выделялся, таких там полно. И вы зря про себя так. Вы тоже очень… – Льюис замолчал. Виски ударило ему в голову, и он сдерживался, чтобы не наговорить лишнего.

– Ты считаешь меня привлекательным, Льюис? – Морс постарался придать своему лицу ехидное выражение.

– Сэр, я не смею сказать, – Робби держался на краю пропасти.

– Твой ответ – да?

– Вы сами знаете, сэр, – Льюис посмотрел в голубые глаза Морса.

Гостиная закружилась. Морс столько раз говорил себе не рассматривать Льюиса как объект влечения, что неожиданное, уже почти произнесенное признание показалось ему ложью или сном. Но вот он, Робби, бывший боксер и чертовски хороший полицейский, женатый человек с двумя детьми, садится ближе, а его взгляд обещает слишком много такого, о чем порядочным людям и знать нельзя.

Морс подвинулся ближе и закусил губу:

– Ты, конечно, мне очень нравишься. В смысле... Кхм...

– Да, сэр, – Льюис слышал, как в тишине дома тикают часы, как капает вода из крана на кухне, как далеко на улице шуршит, пролетая, бумажный пакет, как бьется его сердце и сердце "его Энди".

– Ты правильно понял, что я сказал, Льюис?

– Да, сэр. То есть, я знаю, сэр, – Льюис попытался улыбнуться.

– Что знаешь?

– Что я вам нравлюсь. В этом смысле, – Льюис сделал ударение на нужном слове.

– Давно? – нет, Морс проверит эту ловушку, прежде, чем попасться в нее.

– Не очень. Я же не такой умный детектив, как вы. Примерно, года полтора-два.

– Как же ты догадался?

– Ну, я сначала просто подумал, что мне кажется, – Льюис оглянулся на бар. – Не хотите еще по чуть–чуть?

– Еще виски?

– Да, – Льюис встал, – А потом я стал наблюдать за вами. И мне еще пару раз показалось. А потом у вас была та жуткая депрессия, и меня вызывал Стрейнж.

– Он что-то сказал тебе?

– Нет. Он просто задавал разные вопросы. Намекал на что–то, но он так боялся сболтнуть лишнего, что я в итоге решил узнать о вас побольше. Он угрожал вам и мне расследованием, если вы не будете работать как следует, а я не переведусь. Вот тогда я и проверил ваши водительские права.

– Я не зря не работаю с сержантами, Льюис, – напряженно засмеялся Морс.

– А потом я попросил суперинтенданта Белла рассказать о вас что–нибудь. И он мне рассказал о деле двенадцати девушек и о… как его звали? Шенни?

– Сержант Денни. Уильям Денни, – Морс поднял голову, будто противясь шквальному ветру. – Так Белл рассказал тебе?

– Да. Без подробностей, уверяю вас. Просто в общих чертах, – Льюис помолчал. – Вы любили его?

– Глупый вопрос, Льюис, – Морс крутил пустой стакан в ладонях. – Как ты, полагаю, заметил, моя любовь обычно не взаимна.

– Он был недостоин вас, сэр.

– Я тогда думал иначе. Он вел себя совсем не так, как ты.

– Заманивал? – Робби налил в стаканы на два пальца и сел обратно на диван.

– Да. А когда дело дошло до… ну, до дела… Он…

– Козлина и ублюдок, – закончил Льюис.

– Верно.

– А ведь я, когда мы писали здесь отчеты по делу Рассел, пытался спровоцировать вас на признание.

– Когда предлагал мне найти друга? – Морс улыбнулся. – Отличная игра, Льюис.

– Да, сэр. Я всегда участвовал в самодеятельности, и в школе, и в колледже.

– За тебя, Льюис.

– Меня зовут Робби, сэр. Если вы не против.

– За тебя, Робби.

– За вас, сэр.

– Ты будешь просить о переводе? – Морс вновь помрачнел.

– Зачем?

– Ты же женат, у тебя дети.

– И что?

– Просто я подумал, что тебе будет лучше, если ты переведешься к кому–нибудь другому.

– Зачем, сэр?

– Тебе тяжело будет знать, что я неравнодушен к тебе, – Морс смотрел на Льюиса, пока тот ставил стакан на пол. – Работать со мной и общаться будет сложнее.

– Наверное, вам тоже будет сложно со мной работать, сэр.

– Нет. Я последовал твоему давнему совету: я признался. Теперь мне должно стать легче, – Морс улыбнулся, не разжимая губ.

– Я не это имел ввиду. Я имел ввиду, что я тоже неравнодушен к вам, – Робби видел в полутьме, как расширяются глаза Морса, как дрожат длинные черные ресницы.

– Что ты имеешь ввиду, Льюис? – голос не слушался Морса, он чувствовал, как затягивается леска капкана.

– Я совсем не против того, что я вам нравлюсь, сэр, – туманно объяснил молодой человек.

– Не против?

– Я даже за, сэр, – Робби осторожно взял из рук Морса пустой стакан и поставил его на пол рядом со своим. Выпрямившись, он сел поближе к инспектору и, подняв руку к его щеке, спросил. – Можно?

– Да, – хмельное сознание Морса почти уплывало, когда ладонь Льюиса прижалась к его щеке, погладила и устремилась к его затылку. Лицо Робби приблизилось и давно желанные мягкие губы прикоснулись к его губам. Оба замерли на несколько секунд. Поцелуй был сухим, пока Морс не вздохнул и не разжал губы. Льюис воспользовался мгновением, чтобы скользнуть по чужому рту языком. Лизнув несколько раз своего инспектора, он осторожно отстранился.

– Ты сказал, что не занимаешься сексом с незнакомыми мужчинами, – прошептал Морс, гладя Робби по щеке. – Это значит, что ты делаешь это только с теми, кого хорошо знаешь?

– Не совсем. Но сейчас похоже на то, сэр, – шепнул сержант и осторожно снял пиджак. – У вас так жарко, – он быстро расстегнул рубашку.

– Робби, я не задернул занавески, – руки Морса сами потянулись к обнаженной коже. – Скоро рассвет и соседи выйдут поливать цветы.

– С утра цветам это противопоказано. Но больше не буду, – Льюис ткнулся лбом инспектору в губы, его пальцы начали расстегивать чужую рубашку, вслед за пальцами направились поцелуи.

– Что же ты делаешь, Робби? – прошептал Морс, шире раздвигая ноги и обнимая обнаженный торс Льюиса. Руки сами искали дорогу. Льюис зарывал пальцы в густую шерсть на груди Морса, Морс гладил живот Льюиса, перебираясь выше, к груди, забегая назад, от чего Льюис постепенно начал дышать глубже.

– Можно? – Робби заглянул в глаза Морсу и опустил руку ему на ширинку.

Морс тяжело дышал, когда Робби расстегивал крючки и пуговицы на классических брюках и кивнул, когда тот еще раз вопросительно посмотрел, прежде чем оттянуть резинку трусов.

– Робби, – продолжал повторять он, когда губы молодого человека сомкнулись на его члене. Пальцы Морса запутались в его волосах, когда Робби осторожно, не выпуская член из рта, сполз с дивана и опустился на колени между ног Морса. – Господи, Робби!

Робби усилил темп. Давно ему не доводилось испытывать такого возбуждения. Благодаря этому он, после долгого периода отвращения, которое сформировалось после неудачного опыта за наличные фунты, получал удовольствие от орального секса. Он искренне считал, что взаимность влечения делает это занятие настолько приятным, что не обращаешь внимание ни на размер члена, который сейчас не помещался у него во рту, ни на тяжелый мускусный запах, от которого у него кружилась голова. Ему просто хотелось еще больше целовать, лизать и посасывать. Он делал это, не спустив с Морса брюки, что не давало ему дотронуться до более тайных мест, и он решил оставить это на следующий раз. Он поднял глаза и увидел на лице Морса предоргазменное оцепенение. Через несколько секунд в его горло полилось горькое семя. "Надо отучать его от пива," – подумал Робби, вытирая стекающую по подбородку струю.

– Господи, Робби! – Морс открыл глаза и увидел улыбающегося Льюиса, который уже сидел рядом и утирал тыльной стороной ладони губы. – Робби! – Морс не мог найти слов, в голове было пусто, будто вместе со спермой выплеснулись все его мысли.

– Тсс! – Льюис приложил палец к губам Морса и, взяв его ладонь в свою, приложил к своему паху. – Еще не все, – Льюис встал на диване на колени, опершись на спинку, другой рукой расстегнул молнию и спустил брюки вместе с плавками до середины бедер. Гордый фаллос взвился к небу.

– Я так не умею, Робби, – шепнул Морс, зачарованно глядя на эту красоту.

– Ничего. Просто возьмите в руку. Вот так, – он взял обе ладони Морса и показал, как надо действовать. – Нет! – остановил он ладонью, когда тот приоткрыл рот, чтобы лизнуть сочащуюся смазкой дырочку. – Не сегодня. Просто руками, – он переместил левую руку инспектора себе на мошонку, показав, как надо ласкать, и через пару минут отчаянной борьбы его семя брызнуло мощной струей на грудь Морса.

– Должен признаться, со мной никогда такого не было, – шепнул Льюис, когда его дыхание пришло в норму, и он понял, что хмеля в его голове как не бывало.

– Со мной тоже, Робби.

– Вы не тянете на девственника, сэр, – Льюис сладко потянулся и натянул на себя трусы.

– Я имею ввиду, что меня никогда так нагло не соблазняли, – Морс застегнул брюки.

– Хоть в чем–то я должен быть лучше вас, сэр. Я слишком долго этого хотел.

– Не думаю, что тебе удобно называть меня "сэр", Робби, – сказал Морс, обняв Льюиса и поцеловав в горькие губы. – Робби, я никогда не говорил, как меня зовут и сейчас…

– Я знаю, как вас зовут, сэр. Имя, действительно, кошмарное.

– Поэтому я им не пользуюсь в обычной жизни, – Морс поцеловал Робби еще раз.

– Только в постели? Знаешь, как я тебя про себя называю? – Робби заглянул Морсу в глаза. Морс отрицательно покачал головой, – Энди. Я так про себя и говорю "Энди то", "Энди это".

– Энди? У тебя хорошее чувство языка, Робби. И давно ты знаешь?

– Я же детектив, сэр.

– Да уж! Раз ты детектив, то легко найдешь спальню.

– Ох! Энди, я очень хотел бы, но у меня…

– Семья, – угрюмо закончил за него Морс.

– Да. Нет. У меня завтра, то есть, сегодня, – он гладил Морса по голове, по плечам, по груди, – суточное. Сейчас полвторого, я как раз успею домой за вещами, возьму еды, отдохну, и к семи в участок. Сменю Симмонса.

– Черт, Льюис, почему ты раньше не сказал? – Морс по–настоящему встревожился. – Как же ты на сутки без сна и с бутылкой виски в желудке?

– Пораздражаю всех зевотой. А насчет виски, – улыбнулся он в ответ, – мне не привыкать. Можно я свет зажгу, я куда–то все раскидал.

– Конечно, – Морс не успел одеться, когда Льюис нажал на выключатель и зажег торшер.

– Ого! Татуировка! Не прячь, – попросил он Морса, когда тот попытался быстро сунуть руку в рукав рубашки.

– Это тоже из армии.

– Жаль, выцвела, – Льюис провел по татуировке пальцами. – Красивая. И ты очень красивый, – он поцеловал украшенную львом кожу.

– Ты еще красивее, Робби. Тебе надо бежать, сумасшедший.

– Да, а то у меня опять… гм…– Льюис провел рукой по набухающему в брюках члену. – Не сейчас, слышь, ты!

– Так мы увидимся, Робби? – Морс открыл внутреннюю дверь дома и облокотился на притолоку.

– Ты имеешь ввиду – не на работе? – Льюис наклонился и поцеловал его в губы. – Конечно. Только не на этой неделе.

– Да, конечно.

Они поцеловались еще раз и Льюис, отстранив Морса, сам закрыл за собой дверь.

Ноябрь

– Мы должны этим воспользоваться, – Льюис потянулся к креслу и вытащил из кармана куртки бумажник. Дрожащими руками он достал из потайного отделения презерватив.

– Кондом? Зачем, Робби? – Морс гладил его обнаженные плечи. – Зачем?

– Это н–необходимо, сэр, – запнулся Робби и провел рукой по стоящему члену Морса. – П–правда.

– Вряд ли кто–то из нас забеременеет, Робби, – усмехнулся инспектор.

– Я не из–за этого, – Робби опустил глаза. – Я давно не проверялся, Энди.

– А! Не думаешь, что уже поздно? – руки Морс остановились на груди Льюиса. Он заглянул в глаза молодого человека и в очередной раз осознал, что Льюис отнюдь не так добродетелен, как ему когда–то казалось. – Тогда ты должен научить меня пользоваться этой дрянью. В мое время такой роскоши не было.

– Вы очень удивитесь, сэр. Всегда покупаю цветные. – улыбнулся Робби и трясущимися руками вскрыл упаковку. – Круто! Он зеленый!

– Льюис, ты – чудовище! – Морс откинулся на спинку дивана, пока Робби прикладывал свернутое колечко к розовой плоти и распрямлял его по длине пениса.

– Когда будете входить, придерживайте поначалу. Ну и когда выходить будете, тем более, – шепнул Робби и растянулся на диване, свесив одну ногу на пол.

– Надеюсь, у меня получится, – сказал Морс в ответ и, взяв Льюиса за талию, придвинул к себе ближе.

Декабрь

– Энди, пойми, это не так просто, – Льюис тяжело дышал, сидя у Морса на груди. Его член только что совершил головокружительное погружение во влажную бездну рта и хотел еще.

– Я не хочу с презервативом, Робби, – Морс был категоричен: минет с резиной ему не нравился. – Сними.

– Я не могу по–другому.

– Значит, ты просто должен меня трахнуть, – это было сказано настолько будничным тоном, что Робби сначала не понял о чем идет речь.

– Ты уверен? – недоверчиво спросил он.

– Вполне. Я же не девственник, как ты заметил.

– А. Хорошо. Ладно, – Робби судорожно соображал, что делать, если Морс не занимался этим лет десять. – Надеюсь, я сумею сделать это так же хорошо, как и ты.

– Меньше болтай, больше делай, Робби. Надо успеть вернуться в участок, пока все обедают. И нам надо слезть на пол.

– Зачем? – удивился Робби, но спустил ноги с кровати.

– Мне так легче будет. Обопремся о кровать, а не просто по–собачьи.

– Понял. Иди сюда. Будет больно – кричи тихо.

– Знаю. Давай уже.

– Господи, Морс, ты что, каждый день это делаешь? – Льюис не успел как следует нажать, как скользнул целиком внутрь.

– Е**сь, жеребец, не спра...ши...вай.

Январь

– Останешься? – обнаженный Робби подтянул к себе плед. Он так надеялся, что сегодня, когда они одни в доме Льюиса, Морс сможет уступить. Хотя бы один раз уснуть рядом с ним, хотя бы один раз посмотреть на него спящего и просто один раз проснуться вместе. Робби не был уверен в том, что то, что они делают – правильно, и наивно надеялся, что именно проведенная в одной постели ночь расставит все на свои места. И это не будет похоже на быстрый секс за деньги.

– Робби, – Морс поднял взгляд и Льюис понял, что это сейчас услышит вежливый отказ. Внутренне он напрягся и Морс провел рукой по его щеке пытаясь убрать боль, которая так явно проявилась у любовника на лице, – я вряд ли смогу.

– Но почему? – спокойно спросил Льюис, закрыв глаза.

– А если Вэлери вернется? – тихо спросил Морс.

– Она не вернется! – вскрикнул Робби и сел. И добавил уже спокойнее. – Она точно не вернется.

– Никогда нельзя быть уверенным, Робби. Мы слишком многим рискуем.

"Мы рискуем" – Робби слышал это не один раз. Даже сегодня, когда Вэл и дети уехали, когда ни одна живая душа не знала, где Морс, когда все телефоны отключены и занавески задернуты, даже сейчас Индейвор Морс сохранял манеры грубого джентльмена, сидя на супружеской кровати Льюисов почти полностью одетым, с расстегнутой рубашкой и ширинкой. Всегда чуть–чуть наготы Морса и всегда полностью обнаженный Льюис. Всегда опасность разоблачения, всегда быстрое острое удовольствие. Слишком часто первым кончает Льюис, всегда он должен дать чуть больше, чем получает. Роберт устал. Три месяца – слишком большой срок для опасной любви, если ей скорый конец.

– Я так не могу… – в глазах Льюса блеснули злые слезы. Он быстро вскочил и подошел к окну. – Я хочу спать с тобой. Не только…– он долго подбирал слово и, наконец, повернулся к Морсу, присев на подоконник. – У нас ведь не просто е*ля, правда?

– Нет, не просто, – ответил Морс и начал застегивать пуговицы на рубашке. – Я, наверное, должен был сделать кое–что по–другому.

– Что "кое–что"? – зло спросил Робби. – Совратить меня?

– Нет. Я должен был пригласить тебя к себе. Сегодня, – Морс подошел ближе. – Нам надо было поехать ко мне. Ты смог бы сегодня остаться. Я не могу остаться здесь, – он кивнул в сторону большой кровати.

– Так поехали! Сейчас только половина. К полуночи доедем, – Робби чувствовал, что злится напрасно, но ничего не мог с собой поделать. – Или мы рискуем?

– Одевайся. И возьми костюм на завтра и что тебе по утрам нужно.

Робби нервно улыбнулся и, скользнув мимо Морса, бросился в ванную за бритвой Gillette.

Март

– Черт побери, Льюис, зачем ты разбросал носки по гостиной? – кашлянув, старший инспектор Морс сказал это как можно громче.

Он был с утра не в духе. Пару минут назад, накинув халат, он встал с постели и, прикрыв спящего партнера краем одеяла, вышел в ванную. Только идя обратно, Морс сообразил, что привычный порядок в его доме нарушен. Обычно он не спотыкался, проходя мимо гостиной, сейчас же зацепился рваным краем тапочка за носок, который взлетел в воздух подобно использованному вчера черному презервативу, далее его взгляд ухватил лежащие ближе к дивану мятые брюки, а около входной двери лежала темно–синяя ветровка. Он вернулся в спальню и остановился в дверях.

Робби поднял голову от подушки и лениво перевернулся. Потянувшись, он оглядел комнату, но не найдя ничего особенного, огрызнулся:

– Я же не спрашиваю, что делают пластинки в туалете.

– Как тебя жена терпит, маленький паршивец? – грозно спросил Морс.

– Она и не терпит. Она ушла от меня.

– Что? – Морс сел на край кровати. Этого он не ожидал. По крайней мере, не так скоро.

– Она ушла от меня. А я ухожу от нее.

– Куда?

– К тебе, ищейка. Примешь?

Морс смотрел на Льюиса и с ужасом осознавал возможные последствия переезда Робби в его дом. Нет, это решительно невозможно.

– Что скажут в участке, как думаешь? – осторожно спросил он.

– Что ты совратил своего юного сержанта–красавчика, пообещав ему свое место и Ягуар в придачу.

– Какой ты глупый, Робби. Боксом все мозги вышиб, – Морс усмехнулся и потрепал Льюиса, взъерошив и без того лохматую голову.

– Зато ты умный, Энди. Надеюсь, до дисциплинарного расследования не дойдет.

– Ладно, поцелуй меня и иди одеваться. Нам нельзя опаздывать на службу.

– Хорошо, старший инспектор. Слушаюсь, сэр! – Робби откинул одеяло и, чертыхнувшись, пнул ногой скользкий завязанный презерватив.

Май

Морс вошел в свой кабинет и Льюис сразу понял, инспектор сердит на все полицейское управление.

– Что это? – Морс был резок.

– Где, сэр? – сержант спрятал бумагу под стол.

– Что ты от меня прячешь? Это порножурнал? – Морс сел за свой стол и включил радио. На единственной радиостанции, которую признавал инспектор, певица надрывалась писклявым сопрано.

– Я не читаю порножурналы, сэр. Это так, бумажка.

– Бумажка? На работе, сержант, вы должны работать, а не читать всякие бумажки. Что у вас по делу Коррея?

– Э–э…

– По делу Смитсона?

– Э–э…

– По делу Шмергсон–как–его–там? Этот чертов швед?

– Шмергсонстон, сэр.

– Вот–вот. Что у нас готово? Ничего?

– Я работаю над ними, сэр. Все–таки каждый этап занимает много времени, – попытался оправдаться Льюис.

– Ты с утра был в архиве?

– Да. Привез справку. У вас на столе.

– Хорошо. Да вытащи ты уже эту дурацкую бумажку. Прочитай нормально, – Морс вновь повысил голос.

– Да, сэр, – Льюис криво улыбнулся и положил документ на стол.

– И что же это, Льюис? – Морс привстал из–за стола, пытаясь разглядеть, что читает его подчиненный.

– Я не могу вам этого сказать, сэр, – Льюис свернул бумагу пополам и убрал в карман. – Здесь уж точно не могу.

– Значит, нам пора выпить и перекусить, – постановил старший инспектор и, повесив на дверь табличку "Ушли расследовать", повез сержанта в бар.

– Так что у тебя там? – Морс отпил еще глоток светлого пива.

– Результаты анализов.

– Что? Ты наконец-то сдал анализы? – удивился инспектор.

– Ага. На прошлой неделе, – Льюис достал справку из внутреннего кармана пиджака.

– Ну и? – Морс с опаской огляделся вокруг и, увидев, что никого поблизости нет, дотронулся до руки сержанта. – Много?

– Ну, я сдал только на четырнадцать инфекций. Смотри сам.

Он протянул Морсу справку, которую тот медленно развернул. Быстро пробежав глазами таблицу, Морс зашевелил губами, читая колонку результатов:

– Не обнаружено. Не обнаружено. Не обнаружено. Ты чист, Робби?

– Вроде, да, – Льюис смущенно улыбнулся.

– Слава Богу! Наконец-то. Если бы ты знал, как мне надоело быть то с синим, то с красным.

– Тот был малиновым, сэр, – поправил шефа молодой любовник и заговорщицки подмигнул.

Утром следующего дня суперинтендант Стрейнж получил то, чего давно ожидал и боялся – два заявления на краткосрочный отпуск.