Название: Время для прогулок

Автор: Jean-Paul

Фандом: Вариант «Омега»

Пейринг: Георг фон Шлоссер/Сергей Скорин (он же Пауль Кригер)

Рейтинг: PG-13 (никакого)

Категория: слэш, флафф

Содержание: Барон фон Шлоссер влюблен в русского разведчика, известного ему под именем Пауля Кригера. Наконец Шлоссер решается остаться с Кригером наедине.

Посвящение: Дорогим мне людям – Sean и Pursa.

Дисклаймер: Эти герои не приносят мне дохода. Сериал «Вариант «Омега»» не является пропагандой гомосексуальных отношений между немецкими баронами и русскими разведчиками.

Шлоссер полюбил район Пириты, поросшие соснами склоны невысоких холмов, спускающихся к холодному побережью, монастырь святой Бригитты. Сюда, побродить по древним развалинам, он приезжал с Александром Целлариусом. Здесь не было лишних ушей, лишь древние обтесанные камни и вороньё слушали их беседы. Александр был человек понимающий, он соглашался, что никакой теннисный корт или личные апартаменты в офицерском казино не заменят свежего воздуха.

Сюда Шлоссер повез Кригера.

Вторая половина сентября была тяжелой, от разведчика требовали решительных действий, но как нужно было решительно действовать, никто не брался объяснить. Никакой конкретики, лишь постоянное «Есть ли ответ Москвы?» Ответы были, но осторожные или двусмысленные, не дававшие делать последующих шагов. Надо было действовать аккуратно, медленно, будто бы с расчетом на то, что война продлится не меньше десятка лет. Канарис уже не звонил лично, лишь передавал указания через очередного адъютанта. Плохой знак. Очень плохой для профессионального разведчика, лишь полгода как возвращенного Гитлером в строй под личную ответственность контр-адмирала. Жизнь не дала Шлоссеру шанса оправдать расчеты шефа Абвера. Все оказалось намного запутаннее, чем рассчитывало командование Германии. Вот и со Сталинградом все как вышло. Точнее, до сих пор так и не вышло. Все сроки прошли, и июль закончился, и август пролетел, и сентябрь близился к концу, а Сталинград – русский город.

- Куда мы едем? – вдруг прервал размышления майора Кригер.

- Не так далеко, как приходилось ездить вам в мае для передачи шифровок, - барон ухмыльнулся своей шутке. Кригер не отреагировал, поэтому он продолжил серьезно. – Посмотрим развалины монастыря святой Бригитты. И Хельмут вручил мне бутылку вина. На дорожку, - закончил по-русски Шлоссер.

Кригер улыбнулся, расслабился, стал вертеть головой: рассматривать побережье и удаляющийся город. Тучи опять застелили небо серым ковром, начинался ветер, всегда приносящий моросящий дождь. Не лучшее время для прогулок, но терять часы мнимой свободы Шлоссеру не хотелось. Оставив в Таллинне весь свой штат, он рисковал не только своей карьерой, но и жизнью русского разведчика. Друг Маггиль обязательно проверит, что делал барон фон Шлоссер наедине с капитаном Кригером, содержащимся под наблюдением двух служб. И, конечно, риском было просить старика Хельмута проверить машину на предмет записывающего устройства. Хельмут болтлив, и из его сетований на тяжелую жизнь служащего контрразведки можно сделать верные выводы.

- Вы, как и я, любите историю, - Шлоссер пригласил Кригера выйти из машины у старого монастырского кладбища. – Знаете, что это за место? Можете провести экскурсию?

Кригер цокнул языком:

- Проверяете, насколько я хорошо подкован в русской истории?

- Что-то вроде того, - барон взял капитана под руку. – Вот что мне интересно, дорогой Кригер: если вы так любите русских, то как вы сможете защитить их жестокий, я бы даже сказал, ужасающий поступок, следы которого мы с вами имеем сейчас удовольствие топтать?

- Вы имеете в виду взятие женского монастыря русскими войсками в конце шестнадцатого века, по-моему? - Кригер остановился, опершись на трость. Он разглядывал сохранившуюся высокую заднюю стену главного собора. – Мы идем внутрь? Так вот, я считаю, что все оружие всей русской армии того времени не могло нанести такого вреда эстонскому или шведскому народу, которое сейчас, именно, заметьте, господин барон, в эту самую минуту или даже секунду, наносит один пулемет одного немецкого солдата. – Шлоссер хотел, было, возразить, но капитан приподнял трость. – Не перебивайте меня, прошу вас. Давайте выйдем через этот провал. Вот посмотрите – на том берегу деревня. На каждом берегу каждой реки – и в России, и в Польше, в во Франции – стоит примерно такая же деревня. И что касается женщин, то вон как раз одна из них идет с бельем, она ждет мужа с войны и не знает…

- Давайте без антивоенной пропаганды.

- А как же без пропаганды, дорогой барон? Увы, и я, и вы – мы оба воплощение современности. Хотя вы профессионал своего дела, но, уверен, не было бы войны, вы занимались бы промышленным шпионажем где-нибудь в Америке, вероятно. Под видом инженера внедрялись бы на заводы Форда.

- Ха! Я совсем не инженер.

- Чертить не умеете? – казалось, Кригер удивился.

- Только в пределах курса геометрии. А вы?

- Мое образование несколько более разностороннее, - уклонился от прямого ответа капитан.

- Вы все загадочнее и загадочнее, - Шлоссер слегка сжал локоть русского. - Кстати, не скажете, сколько лет вашей матери?

- Ну перестаньте, барон, - Кригер рассмеялся. – Эти ваши полицейские методы просто…

- Наивны? – уточнил барон.

- Можно и так сказать, - Кригер остановился, разглядывая вход в подземелье монастыря. - Кстати, если вы хотели мне что-то сказать, то говорите сейчас, а то нога начинает болеть, и скоро придется вернуться к машине. Если вы, конечно, не собираетесь расстрелять меня на берегу этой речушки.

- У меня нет с собой оружия. Вы же знаете, Кригер.

- Неужели вы собираетесь меня отпустить? – русский посмотрел в глаза барону и подмигнул. – Вот будет вам а-та-та за такое.

- Что будет? – барон непонимающе взглянул на Кригера. – Ах, да, понял. Нет, милый Пауль. Я не собираюсь отпускать вас, потому что вы еще нужны мне. Все, что я хотел, это прогуляться без помощников.

- Тогда почему мы сразу не взяли обещанную вами бутылку?

- Вы спиваетесь, капитан.

- Вы тоже, майор. Мы оба – ти-пич-ны.

- Давайте спустимся к морю. Оттуда открывается красивый вид.

Они вышли из монастырских ворот. Барон пошел вперед, в машине взял штопор и бутылку. В корзинке были бокалы, но он отмел саму мысль о них, и захлопнул дверцу машины.

В молчании они пересекли узкое шоссе, и спустились к берегу, где сосны уступили место песку и огромным валунам. Кригер облокотился на один из огромных, выше его роста, камней, чье подножье лизала волна, и рассматривал город на другом берегу. Начинал моросить мелкий дождь. Чайки качались на волнах, под каплями воды смешивалась с песком выброшенная на берег галька и тина.

- Вам нравится Ревель, барон? – русский поднял лицо к небу.

- Да. А вам?

- Нет жизни.

- Я серьезно, - Шлоссер выбросил пробку и убрал штопор в карман пиджака.

- Я тоже, - капитан обернулся и, как будто увидев барона впервые, оглядел его с головы до пят. Взял из рук Шлоссера бутылку. – Белое? За вас, барон.

Кадык. Шлоссер видел как кадык сделал движение вверх, потом вниз, потом еще вверх и еще вниз, и еще раз. Три глотка.

Кригер передал бутылку. Что ж, они, бароны Шлоссеры, не самые именитые в Германии. Что отец говорил про окопы? Про то, что Георг не выживет в окопах? Видели бы вы сейчас своего сына, господин генерал. Здесь, в своих окопах на берегу Балтийского моря, наследный барон Георг фон Шлоссер пьет прямо из горлышка бутылки белое вино. И не закусывает по русской привычке.

Только три глотка каждый раз, молча, без тостов. Георг смотрит на Кригера, когда пьет, Пауль смотрит на Шлоссера. Кажется, Кригер знает, зачем барон привез его в такое безлюдное место в такую плохую погоду. И не сопротивляется. И немного провоцирует, откидываясь спиной на камень, отставляя свою вечную трость, вонзая ее в песок. Шлоссер тоже прислоняется к холодному валуну. Рядом с русским ему всегда теплее. Пусть это просто его форма, пошитая из генеральского сукна, создает тепловую волну. Шлоссер знает, что это обман, и причина в физиологии – барона тянет к этому русскому, как порочного сатира, переполненного неудовлетворенным желанием. Кригер знает об этом, каждый вечер сгорая под взглядом барона, ощущая его прикосновения, слушая его вопросы, но никогда не давая ответов. Он держит дистанцию, но Шлоссеру кажется, что скоро, очень скоро, ему удастся взять эту крепость. Не мытьем, так катанием, как говорят русские.

Ревель чернеет сквозь пелену облаков. Шлоссер пытается отвлечься от дурных мыслей о недозволенном, но вдруг сам себе улыбается.

- Что смешного? – Кригер отдает бутылку.

- Я подумал, что мы смешно выглядим. Как бродяги.

- Не слишком ли хорош ваш костюм, господин барон? – капитан проводит внешней стороной ладони по рукаву пиджака от лучшего берлинского портного.

Шлоссер ловит эту ладонь, сжимает пальцы. Они смотрят друг на друга. Георг хочет столько сказать, но не может выбрать главное. Кригер переплетает его пальцы со своими. Шлоссер думает, что упадет в обморок, но капитан сжимает его руку крепче и отпускает.

- Выпейте, дорогой Георг, - тихо говорит он. – А то мы с вами действительно очень похожи на бродяг, потерявших свой путь.

Шлоссер пьет, вцепившись другой рукой в плечо Кригера. И, отдав бутылку, снимает шляпу, вытирает лицо ладонью.

Русский облизывает губы, незаметно стряхивает капли дождя с сапога.

- Жаль мы не выпили на брудершафт, майор, - и подносит бутылку к губам.

- Тогда оставьте мне последний глоток, - просит Шлоссер, когда Кригер запрокидывает голову, вливая в себя последнее вино.

Шлоссер знал, как это будет. Откуда – сам не мог себе потом объяснить. Знал, что голубые глаза Кригера расширятся и станут очень виноватыми. Щеки и губы удерживают этот самый последний глоток. Рука Кригера тянется к лацкану его пиджака, цепляется, тянет к себе. Губы прижимаются к его губам. Вино переливается через край. Георг пьет из чужих губ, глотает, чувствует поцелуй. Он закрывает глаза. Ему кажется, в этот мгновение из-за туч появляется солнце.