Автор: Jean-Paul

Категории: слэш

Фэндом: Рекс Стаут "Ниро Вульф"

Герои: Ниро Вульф/Арчи Гудвин

Рейтинг: NC-17

Содержание: Обездвижьте Вульфа на весь день и им овладеет ностальгия, а Арчи получит новую пищу для размышлений.

Дисклаймер: Эти герои не приносят мне дохода. Безумство поведения героев - на моей совести.

Когда садишься за стол и берешься за перо, точнее, за пишущую машинку, всегда надо точно знать, зачем ты это делаешь. Сейчас я в самом дурацком положении - я сижу за столом, тарахчу на машинке, заменив бланк моего работодателя на свой пустоголовый листок, без всяких там фамилий, адресов и номеров телефона, и упражняюсь в сглаживании подушечек пальцев и расходе чернил. А собственно из-за чего? Ну да, конечно, идти к психотерапевту мне не позволит скромность, стыдливость и собственная жадность. Куда легче превратить проблему в эдакий легкомысленный детективчик или чтиво для скучающих на автобусных остановках дам. Вот и попробуем!

Все началось с ключа. Само происхождение ключа было довольно простым - он был доставлен нам вместе с замком, замок вместе с дверью, а дверь вместе со всем полагающимся лифтовым оборудованием. Лифт поднимает домовладельца на второй и третий этажи нашего дома. Это его, домовладельца, идея, ведь ему лень пошевелиться лишений раз. Про то, что можно воспользоваться лестницей он никогда и слышать не хотел. Итак, ключ... Однажды, в неизвестное мне время, этот маленький паршивец пропал. Причем пропал так незаметно, что Фриц хватился его, когда пришел электрик вместе с механиком чинить этот самый лифт. А чинить его пришлось, потому что он попросту не выдержал перегрузки, о чем я и заявил своему шефу сегодня утром.

- Вам не кажется, что это из-за вчерашней восьмой пинты? - утро было прекрасным, солнечным и щебечущим. Щебетали пташки, щебетал Фриц, щебетал я. Щебетали все, кроме Ниро Вульфа, сидевшего с красным от напряжения и гнева лицом на стуле у дверей моей спальни.

То есть тут все очень просто - утром он проснулся, умылся, оделся и направился… правильно! - завтракать. И тут его поджидала неожиданность - нажав на кнопку, он остановился в трех шагах от моей спальни. Лифт в ответ на его призыв обрадовался, зажужжал и сделал первый головокружительный шаг навстречу. Но в тот момент, когда ему надо было перейти с шага на бег, лифт обо что-то споткнулся и встал, как вкопанный.

Осознав происшедшее, Вульф разбудил меня, отправил сонного и босого сначала на первый этаж (тыкать на кнопку вызова), потом на третий (повторить действия), потом в отделение, где как раз и напаены все эти моторы, провода и стальные канаты (подергать какие-нибудь провода), но увы! Если с тыканиями на кнопку я еще справился, с дерганьем за провода я оплошал. Я честно потыкал на каждом этаже на кнопку, но лифт мне не послушался и остался там, где и был - между первым и вторым этажом, а быть убитым током мне не позволила моя забота о собственном будущем. Я убедил Вульфа, что ничего не смыслю в проводах и прочей электрической дребедени.

В ответ пришлось выслушать долгую и бурную тираду о моей некомпетентности в сфере механики подъемных кабин, а затем я был отправлен в кабинет, вызванивать ремонтников. Все это время Вульф оставался на этаже, где расположены жилые комнаты, чем весьма всех расстроил: Фриц уже подал завтрак, а я хотел все-таки провести сегодняшний день в относительном спокойствии. Как же я ошибался!

Я подал Вульфу стул из его спальни, Фриц принес завтрак.

- Надеюсь, нам не придется теперь постоянно завтракать в коридоре? - спросил я, возвращаясь из кабинета.

- К вам это не относится. Вы можете завтракать, где хотите. Хоть вне дома, - кажется, это был намек. Мне показалось или на самом деле в полутьме коридора желтая рубашка босса слилась с цветом обивки стен, а пиджак идеально гармонировал с дубовыми панелями? Что ж, каждый должен был находить для себя выход из катастрофы, пусть даже и во временном мимикрировании под окружающую действительность. Ниро Вульфу были обеспечены несколько часов изоляции в спальне, а мне изгнание из дома.

Я уже надел шляпу, и шагнул к входной двери, когда раздался звонок. За дверью были двое: один тип в синей спецовке, другой в серой. Электрик и монтер. Я все понял.

- Арчи! - ну да, я только объяснил им, что да где, они поднялись наверх, и тут же возникли проблемы. Вульф окликнул меня снова. - Арчи, где ключ?

- Какой ключ? - я стоял одной ногой на улице.

- От механического отделения, - ребята кричали с третьего на второй, а Вульф кричал мне, что есть мочи.

- Я не видел никакого ключа. Я поднимался без него, - тут бы мне прихлопнуть дверь и бежать, но нет. Голос босса донесся до меня сквозь рев несущегося по улице такси:

- Так найди его!

- Не могу! Вы велели мне идти завтракать, - я почти закрыл за собой дверь, но тут из кухни выскочил Фриц и стал упрашивать мне остаться, обещая приготовить оладьи из вчерашнего молока. Я подумал, попереступал с ноги на ногу и согласился на поджаренный бекон, оладьи и клубничный сироп. Ну и еще на кофе.

С гордым видом голодного раба я прошел мимо Ниро Вульфа, который придвинул стул к лестнице и перекрикивался с электриком через лестничный пролет.

Ключа на гвозде у двери не было. Что ж, придется ломать. Лучший приговор - решительный приговор.

Мы налегли втроем - я, монтер и электрик, но чертов замок посмеялся над нами во все животики, если бы они у него были. Коротко и ясно - замок мы не сломали, как и самой двери не нанесли никакого ущерба, кроме десятка царапин. Мужики развели руками, пожали плечами, переглянулись и свалили.

Проходя мимо Вульфа, монтер и электрик клятвенно побожились прислать слесаря, и удивительно нагло рекомендовали пока что воспользоваться старым добрым способом передвижения по дому - лестницей. Передвигаться по ней, по их мнению, надо было с помощью ног.

Им-то что? Ничего! Нахамили, да пошли. Я стоял на пятой ступеньке и думал, что случится быстрее - хватит Вульфа кондрашка или я успею спрятаться в оранжерее, там вылезти на крышу, и видали меня в Арканзасе! Не успел - задумался. Вульф поднял на меня налитые кровью глаза и сказал:

- Арчи, найдите слесаря. Я буду у себя в спальне.

Сказано было это спокойно, и я просто кивнул. Подождав, пока Вульф исчезнет в своей комнате, я спустился на кухню.

- Ты не видел этот чертов ключ? - Фриц накладывал мне завтрак на гигантскую тарелку.

- Нет, - честно ответил я. - А ты?

- А мне-то он зачем. Может, конечно, он упал, а я его пылесосом…

Мы переглянулись. Это было страшно. Если слесаря не будет в ближайшие час-два, быть беде.

Собственно, получилось так, что слесаря у нас не было ни через час, ни через два, ни к обеду, ни после обеда. Во всем Нью-Йорке именно в этот день ломались двери, застревали ключи, замыкало замки, и все слесари были заняты вплоть до вечера.

Вульф с удивительной стойкостью выслушивал мои отчеты о звонках в разные конторы, но к трем часам по полудни сам взял справочник в руки и продолжил атаковать мастеровых.

Честно говоря, я наслаждался. Вульф, запертый в своей комнате наверху - это было слегка забавно, немножко опасно, но чудесно. Я поднимался к нему каждые полчаса, спрашивал, не надо ли чего и уходил вновь. Блаженное безделье!

Наконец, Вульф позвонил мне по внутренней линии и сказал, что слесарь будет либо вечером, либо утром. Я щелкнул пальцами от радости и спросил, не хочет ли Вульф поужинать. Он буркнул про пиво и бросил трубку.

После ужина я поднялся к Вульфу, чтобы понаблюдать за грацией Фрица, уносившего бесчисленные блюда, тарелки, тарелочки и блюдца всего лишь на одном подносе. Распоряжений на сегодня не было, поэтому я направился спать. Ну, не спать, а бездельничать. Переодевшись в пижаму и халат, я направился в туалет, который находится не у меня в комнате, как у Вульфа, а в конце коридора. Возвращаясь с помытой физиономией, руками и прочим, я сунул голову в комнату хозяина, чтобы пожелать спокойной ночи.

Вульф стоял на коленях и шарил рукой под кроватью. Я достаточно эмоционально это изобразил? ВУЛЬФ! СТОЯЛ НА КОЛЕНЯХ! И ШАРИЛ РУКОЙ! ПОД КРОВАТЬЮ! Все восклицательные знаки на месте? Вроде да. Я стоял, открыв рот довольно долго, пока не решился:

- Может, я быстрей достану?

- Угу, - Вульф дернулся назад.

Я обошел кровать с другой стороны, встал на корточки и спросил:

- Чё ищем?

- Альбом.

- Понял, - я нырнул под кровать и извлек старый картонный с бархатной обивкой альбом с фотографиями. Я сразу понял, что это фотографии, потому что модная нынче обрезка зигзагом нигде не торчала, зато страницы не могли плотно прилечь одна к другой из-за толщины снимков. Старье.

Альбом я водрузил на кровать, и передо мной открылась перспектива похуже. С кровати-то Вульф спустился, а вот взобраться без посторонней помощи…

Я подошел, попытался поддеть его под руку, потом за плечи, потом еще пару раз я тянул его за руки, в общем, минут через пять мне удалось усадить хозяина на его любимые черные простыни.

Он взял в руки этот чертов альбом, и я понял, что сейчас настанет нечто: Ниро Вульф, самый открытый и самый скрытный человек на свете, решил предаться ностальгии. Передо мной разверзлась первая страница альбома с большим панорамным снимком беспорядочных заснеженных горных вершин, пересеченных витиеватой надписью "Черногория".

- А леса такие, что выйдешь на поляну и не знаешь, в какую сторону поворачивать - все горы вроде одинаковые, а приглядишься - нет, ты это место уже проходил.

- И как же вы выбрались?

- Тебе не кажется, Арчи, что я не зря решил стать сыщиком.

- А, ну да, - я сидел рядом с Ниро Вульфом на его черной кровати и уже добрых полчаса слушал занудные сведения из разделов географии, ботаники и способах разведения бойскаутов на спор в далекой европейской стране, в которой мне никогда не бывать. Вульф переворачивал страницу за страницей, я моргал, но сон накатывал - никуда не денешься.

- А это что? - я задал очередной вежливый вопрос. Собственно, за подхалимство мне и платят.

- Это типичное для Черногории поселение. Там я провел два года старших классов.

Если честно, остальную часть рассказа про старшие классы я пропустил, пытаясь поудобнее устроиться, то есть я просто залез с ногами на кровать и сел, придавив спиной подушку. Вульф сначала никак не отреагировал, даже не заорал, чтобы я снял тапочки.

- Ну, а потом я долго думал, чем заняться, но тут и война подоспела, - это я слышал уже довольно четко, потому что малейшие движение Вульфа, по идее, должно было раскачивать весь Манхэттен, но, в данном случае, когда он поднялся с кровати и прошел на другую сторону комнаты, чтобы также возлечь на кровать с ногами и уложить свои необъятные плечи на соседнюю подушку, колебания матраса были по качке подобны маленькому шторму.

Я невольно согнул колени, когда Вульф водрузил свой альбом мне на живот и стал переворачивать страницы дальше. Пейзажи кончились, начались родственнички.

- Это миссис Вульф, моя мать, которой вы переводите деньги каждый месяц.

- Какая красотка! - я не кривил душой. На фотке полувековой давности брюнеточка кокетливо кутала плечи в белый шерстяной платок и, судя по размерам окружавших ее предметов (стула, этажерки с уродливой вазочкой, юбки ее платья), сама она была крошечной. Нет, правда, она едва возвышалась над этим стулом! Ее едва было видно из этой гигантской юбки! Воистину крошка! И премиленькая! Конечно, я с трудом мог представить, что эта малышка разродилась этаким гигантом, который сейчас лежал рядом со мной и слюнявил палец, чтобы перевернуть картонную страницу.

- А это моя кузина Маришка. Это кузина Паулина. Это кузина Милава, - очередная крохотуля с застывшим, выцветшим от времени лицом. Кузины занимали не меньше четырех разворотов. Мне это надоело, я решил немного форсировать события.

- А можно увидеть мистера Вульфа?

- Кого? - по-видимому, босс был действительно озадачен. Впрочем, как и я.

- Ну, это… Миссис Вульф я запомнил, тем более, что ее адрес в Будапеште я знаю наизусть. А мистер Вульф… ээээ…. - я посмотрел ему в лицо и перестал удивляться. Глаза Вульфа, еще секунду назад неподвижно смотревшие в альбом или куда-то в район пододеяльника, теперь перебегали с альбома на его руки, потом делали крюк в районе больших пальцев, и устремлялись на противоположную стену (там, где как раз дверь в уборную), а потом быстренько возвращались назад, к источнику тоски, фотографиям крошки Янины или Кристины - черт их разберет - Вульф. Я молчал, пытаясь быстренько придумать что-нибудь другое и сменить тему, но тут я имел глупость еще раз посмотреть направо и встретиться взглядом с хозяином. Глаза Ниро Вульфа сказали мне все. Я понял, что если мистер Вульф-старший и существовал, то оставил о себе недобрую память. Жилка на виске Ниро постукивала, белки стали из голубоватых розоватыми от наполнившихся кровью сосудов, губы слегка двигались, будто он наконец-то решился что-то сказать.

- Мистер Вульф умер, - почти шепотом сказал Ниро.

- Мне очень жаль, - я, извиняясь, взмахнул рукой, а босс перевернул страницу. Последовали еще кузины, тетки, троюродные и пятиюродные сестры, седьмая вода на киселе, сопровождаемые рассказами о свадьбах, рождениях и похоронах. Очень интересно, конечно, дальше некуда. Одни бабы, в общем.

- А потом Кристина должна была выйти замуж за моего однокашника, но заболела бронхитом, и он женился на другой, - Вульф вдруг оживился. - Я как раз подумывал о будущем, ну тут и объявили…

Как пленка в сломанном кинопроекторе у меня медленно плывет перед глазами последовательность событий: он переворачивает страницу, с обеих сторон разворота на меня смотрят два парнишки - один белесый, толстый, как… бегемот, глазки светлые, в пол-лица, этакий типичный парень из Нью-Джерси. Второй, тот, что на правой стороне альбома, стоит на фоне какого-то мутного холста, должно быть изображающего пейзаж, а может и натюрморт, опираясь на спинку пустого кресла. Это высокий худой паренек лет девятнадцати-двадцати, одетый в простую военную форму. В левой руке он сжимает пилотку, черные кудрявые вихры падают на лоб. Но это все ерунда. Самое невероятное - его глаза. Он смотрит прямо на меня своими карими - точно говорю, они не голубые, не серые или какие еще, они темные, как шоколад, как мокрая от дождя земля, они черные, как непроглядная летняя ночь, как простыни Вульфа - глазами. Я как сквозь дрему слышу бормотание Ниро, тыкающего пальцем в блондинчика:

- Это сын троюродной сестры, Джиба. Мы с ним погодки. Он погиб в горах. Подался в контрабандисты, да видишь ли, неудачно, - он слюнявит палец, и уже почти переворачивает страницу, когда я спохватываюсь:

- А этот?

- Что? - Вульф смотрит на меня исподлобья и продолжает переворачивать. Я хватаю его руку, останавливаю, с силой дергаю страницу назад.

- Это кто? - я тыкаю пальцем в кареглазого.

- Это? - Вульф смотрит на фотографию. Уголки его губ поднимаются на четверть миллиметра, и меня можно было выносить в ближайший морг и назначать дату похорон и веселых поминок с приездом всех родичей из Огайо. Бляяяяяя!

- Сэр, - я не сказал, не проговорил, не вякнул, не проблеял. Я выдохнул. Я отодвинул руку Вульфа со страницы. Я притянул альбом к себе. Солдатик из-под своей еще не остриженной наголо челки смотрел на меня черными глазами Ниро Вульфа.

Я ничего не мог с собой поделать. Под недоуменным взглядом сидящего рядом босса я поддел краем ногтя заправленный в вырез один из уголков снимок. Аккуратно, проверяя, не приклеена ли фотография, я вынул уголки один за другим и теперь держал фотографию в руке, не в силах оторвать взгляд от кхм… этих глаз.

- Я возьму ее?- тихо спросил я. И тут же добавил, сбиваясь. - Я верну, че-честно.

Ниро Вульф пожал плечами, дернул альбом к себе и захлопнул его с такой силой, что пыль полетела во все стороны. Мне было жаль фотографии, но в тот момент я порадовался, что этот снимок не пострадал.

- А других фотографий нет? - я готов был провалиться сквозь землю - так вероятно глупо я выглядел. Впрочем, до конца альбома оставалось два разворота, а я очень жалел, что не досмотрел его до конца. Теперь он ни за что ведь не даст.

- Можешь сам посмотреть, - странно, но Вульф сунул мне альбом и встал. Пока я переворачивал страницы, внимательно высматривая в толпах черногорских обывателей знакомые вихры, он прошел в уборную и с треском захлопнул за собой дверь.

Больше глазастый на фотографиях не появлялся. Я положил альбом на середину кровати и, сунув трофей в карман халата, рванул из комнаты Вульфа от греха подальше.

Под одеялом было тепло. Я закрыл глаза и стал думать о чем-то вроде вчерашнего бейсбола или того, как Кармен из соседней забегаловки натирает тарелки. Мысли летали как мотыльки, ни на чем не останавливаясь. Всем им очень хотелось вернуться к лампочке, которая лежала в кармане моего халата. Я протянул руку и выключил свет. Нет, определенно, моя паника стала слишком сильной. Надо искать первопричину, как говорит Вульф. Вульф…

Давай думать, почему я свихнулся. Я ведь сошел с ума, это к доктору Воллмеру не ходи. Найдем момент помешательства. Я увидел на фотографии парня и оп-па! мозги растворились. Я влюбился? Опять? А если исходить из того, что я влюбился в фотографию тридцатилетней давности, то у меня нет никакой надежды встретить этого парня в клубе для джентльменов. Я брежу. Это же Вульф на фотографии. Нет, я не могу влюбиться в собственного шефа. Он же… другой. Это не он на фотографии. Не он. Да и глупо сразу вспоминать слово "любовь".

Рука потянулась к выключателю, настольная лампа зажглась. Я подтащил со стула халат, вытащил фотографию как хрустальную пластину, готовую вот-вот рассыпаться на моих глазах, лег и стал рассматривать миллиметр за миллиметром серо-черно-коричневое изображение.

Красавчик - неправильное слово. Я сам не красавец. У меня красивое тело, я отлично ориентируюсь в пространстве, люблю танцевать и совать нос, куда не надо. Я не люблю драться и убивать. Драться приходится. Убивать - приходилось. Я люблю любить. Я люблю валяться с девушками в постели. Я люблю валяться в постели с парнями. Я просто люблю доставлять удовольствие не меньше, чем получать его. Почему бы нет? Но я не красавчик, на которого оборачиваются. А вот этот, на фотографии, чья физиономия тоже оставляет желать более искусной работы скульптора, мог бы назваться симпатягой. В его лице еще видна детская припухлость, особенно в губах, но щеки уже запали, коротенький носик кругленький, как и подбородок. Эти скулы торчат так беззащитно. Вообще вся мордашка, чуть овальная, кажется мне очень милой. Судя по ширине плеч и рукам, он жилистый, как и я. Я брежу. Я очень хочу его.

Если порукоблудничать, ведь ничего дурного не случится? Я просто подумал, что так я смогу расслабить мозги и снять это дурацкое напряжение. Ведь этот мальчик вовсе не Вульф, а просто очередной родственник или друг. Вроде Марко Вукчича, который держит половину ресторана. Но я же не буду дрочить на Марко. Я даже не буду дрочить на эти пухлые губы, на эти покрытые, вероятно, легким пушком, щеки. Хотя, наверняка, по утрам это уже мягкая щетина и сантиметров пятнадцать, а если повезет, то и все восемнадцать, конфуза.

Фотография уходит на тумбочку, рука ныряет внутрь теплого кокона. Я думаю о тепловатом коровьем молоке, о теплых сиськах Кармен, о криках Гретты, которую я имел в прошлые выходные, о ее горячих губах и о том, как хорошо, что мы расстались. И на пике напряжения, когда я сжимаю край изо всех сил, я вновь вижу, словно мираж, жгучие глаза того паренька. Ниро.

Если во время оргазма ты что-то соображаешь или вообще способен рассуждать о жизни, значит дело дрянь. Я еще не выплеснул все семя до конца, а уже строил планы побега, самоубийства, убийства, поджога и вообще старался найти выход из положения. То есть, я определил свое положение довольно просто - я, наемный работник, без гроша в кармане, проработавший на одном месте больше пяти лет, за одну секунду без памяти втюрился в своего начальника, да еще и не хочу смотреть правде в глаза. Правда проста - я люблю образ молодого солдата, которого давно нет. Привидение, вот что я люблю. И главное, эту свою неудовлетворенность личной жизнью (нет, Гретта тут совсем не причем, таких у меня вагон, двухнедельных романов до первого визита в койку, но в целом я недоволен тем, что я не женат) я выражаю довольно странным способом. Вот как: я, мечтающий жениться, вдруг очень сильно хочу обладать мужчиной, которого нет. Ну какая после этого женитьба?! Чушь!

Кажется, холодный душ должен помочь. Я скользнул в халат. А кстати, этот халат мне подарил босс, после того, как в очередной раз столкнулся со мной вечером в коридоре, когда я шел из ванной в одних трусах, размахивая полотенцем. С тех пор я размахиваю полотенцем только в этом халате.

Из-под двери Вульфа блестит свет, и я прыгаю как можно быстрее и дальше от его двери. Вода в душе ледяная, но это даже хорошо. Я буду чист снаружи, никаких грешных поступков. Никаких походов к девочкам. Никаких глупых походов к джентльменам.

Осторожно ныряю на лестницу, наверх, в оранжерею. Теодора так поздно уже нет. Я вылезаю на крышу. Влажные волосы липнут ко лбу. Я вынимаю заначку, закуриваю. Больше никакого секса. Все. Хватит. Я устал. Почему надо быть седым жирным ублюдком, вместо того, чтобы оставаться сексапильным красавчиком?! Я ненавижу его. Желтые огни Нью-Йорка поддержат меня? Я счастлив. Становится зябко, надо возвращаться.

Я иду вниз, не заходя к себе, прохожу в кабинет. Я сажусь за машинку и начинаю печатать эту фигню.

Что мне делать? Так утром и скажу, когда монтеры будут курочить дверь чертового лифта, и он всеми мыслями будет там, что моя честность обязывает меня просить увольнения. Я должен буду закрыть уши и глаза, чтобы не слышать, как он будет обещать мне золотые горы, бриллиантовые запонки или личный автомобиль. Зачем я ему? А для меня это простой бесперспективняк.

- Арчи? - держась рукой за косяк двери кабинета, стоит Вульф.

- Да, сэр? - я вздрагиваю, но не поднимаю глаза. Я не могу смотреть на него.

- У нас проблема, да? - он идет сюда. Черт его принес!

Краем глаза я вижу, как он берет стул, на котором обычно сидит инспектор Крамер, и ставит его у моего стола. Я продолжаю печатать, не поднимая головы.

- Понимаете, сэр, когда приходит вдохновение, надо его ловить. Мне вскоре понадобится выполнить все-таки условия договора с моим редактором и предоставить очередную писанину. Так что, пока я не допишу эту главу, я не смогу уделить вам хоть сколько-нибудь времени, - вот я какое хамло. Я даже не оценил то, что он спустился по лестнице. Весь день выпендривался, а сейчас спустился. Зачем? Нет, я не буду интересоваться его самочувствием.

Я на мгновение поднимаю глаза. Ниро Вульф, зачесанные назад волосы, банный халат, из-под которого видна желтая пижама, дышит тяжело. Еще бы! С таким-то весом! Он смотрит на меня суровым взглядом, брови насуплены. То ли орать собирается, то ли послать меня куда-нибудь на другой конец страны за какой-нибудь очередной желтой орхидеей.

- Арчи, - спокойно, Гудвин, спокойно, - нам надо поговорить.

- Я слушаю, босс, - растянем улыбку до ушей и снова уткнемся в машинку.

- Ты можешь на минуту прекратить стучать? - бычий рев. Все-все! Боюсь-боюсь!

- Да, босс.

Он встает, я отбиваю абзац. Он удаляется, а я начинаю стучать все быстрее и быстрее.

Я привык записывать беседы с клиентами слово в слово. Наша беседа на бумаге выглядит так:

М-р Вульф: Что ты собираешься делать?

М-р Гудвин пожимает плечами.

М-р Вульф: Арчи, так не может продолжаться.

М-р Гудвин (мямлит): Да все в порядке (отворачивается к книжным полками, внимательно их осматривает).

М-р Вульф: Ничего не хочешь мне сказать?

М-р Гудвин (крутясь на стуле): Нет.

М-р Вульф: Посмотри на меня. Арчи, пожалуйста.

М-р Гудвин опирается локтями на стол, прячет лицо в ладонях, трет его, потом все-таки поднимает глаза на м-ра Вульфа.

М-р Вульф: Ты понимаешь, что происходит?

М-р Гудвин (дергая бровью): Объясните мне.

М-р Вульф: Ты должен услышать?

М-р Гудвин: Будем считать, что так.

М-р Вульф: Ты увидел то, о чем только слышал. Образ, который ты создал в своем воображении, нашел подтверждение или опровержение в реальности.

М-р Гудвин: Опровержение.

М-р Вульф: Хорошо (вздыхает). Твоя реакция вполне закономерна. Ты волен поступать, как хочешь. Ты знаешь, что мое отношение к тебе не менялось все эти годы, и оно не изменится, в этом я могу поклясться. Так что ты волен выбирать свою жизнь сам.

М-р Гудвин: Хотите сказать, что мое отношение непостоянно?

М-р Вульф: Ты хочешь уйти от меня?

М-р Гудвин: Да. Нет. Нет. Не знаю. Это другое.

М-р Вульф: Другое?

М-р Гудвин: Я… Я не хочу об этом говорить.

М-р Вульф: Тогда скажу я. Ты знаешь, в какую сторону открывается дверь моей комнаты.

М-р Гудвин смотрит застывшими глазами куда-то в стену.

М-р Вульф сказал меньше, чем хотел, но больше, чем должен был. Я умный мальчик и должен его понять. Я уже взрослый и могу принять это или не принять. Я могу уйти. И здесь он не властен. Я сказал "опровержение", но что понял он? Каким, он думал, я его себе представлял? Я этого не знаю, и могу сделать неверный шаг.

Но я услышал верно? Я приглашен? Господи, что же я буду с ним делать? Что он будет со мной делать? А чего это я разволновался? Что же я как девственник? Я знаю, что можно найти множество - ну не меньше четырех - способов… Вероятно, он уже добрался до верха. Вот сейчас он войдет к себе, ляжет на свою огромную черную кровать, выключит свет, будет ждать.

Мое непостоянство имеет один якорь, зацепившийся в этом мире за неподъемный камень. Это не камень, это скала. Нет, это гора. Черная, как глаза мужчины из Черногории. Мужчины, которого я, оказывается, люблю.